Дорогой мой человек - стр. 50
Утром отряд в скорбном молчании хоронил Романюка. Над открытой могилой Бабийчук, который больше других дружил с одноруким дядей Мишей, говорил речь и утирал слезы, а Володя в это время, сжав зубы, накладывал опять повязку громко стонавшему Немировскому, у которого были раздроблены левая лопатка и плечевой сустав. Разрывной пулей в бедро ранило и молчаливого, сурового Мирошникова и пожилого, всегда спокойного Кислицына.
– Давай шанцевый инструмент! – распорядился Бабийчук. – Куда лопатки подевали?..
Покончив с похоронами, Бабийчук подошел к раненым, спросил угрюмо:
– Ну как? Оживете или тоже закопаем?
– Иди проходи, похоронная процессия, – сказал Кислицын. – Управимся без тебя…
Цветков дремал на своих носилках поблизости, в дремоте вздрагивал, иногда настойчиво спрашивал, который час, словно от этого зависело что-то важное, главное, насущное…
По-прежнему, как тогда в Белополье, в ночь несчастья, падал снег крупными мокрыми хлопьями, ныл в стволах ветер, было холодно, и казалось, что никогда больше не покажется солнце, не согреет лес, не просохнут измученные, голодные, простывшие люди.
– Кого у нас побило? – вдруг отрывисто осведомился Цветков.
– Дядю Мишу похоронили, – ответил Устименко.
– Романюка?
– Его. Еще вот трое раненых.
– Убили, значит, дядю Мишу. Ну а ранен кто – поименно?
Володя назвал. Цветков подумал, попросил попить, потом велел военврачу Устименке принять командование отрядом «Смерть фашизму». Случившиеся поблизости Ванька Телегин и начхоз Павел Кондратьевич удивленно переглянулись. Цветков перехватил их взгляд, выругался длинно и грубо и сказал, что «днями» сам встанет и наведет порядочек, а пока что «собеседование», «анархию» и «семейную обстановку» в отряде надо кончать.
– Давеча весь день совещались и переругивались, – устало произнес он, – вот и доболтались, задери вас волки! Я уже маленько соображаю, Устименко будет замещать меня временно…
И приказал безотлагательно двигаться дальше.
– Ясно! – кивнул Володя.
– Отдохнуть людям пора! – со вздохом, закрывая ввалившиеся глаза, добавил Цветков. – И раненых теперь много…
Но отдохнуть по-настоящему удалось только на четвертые сутки после этого боя: вернувшийся из разведки Телегин радостно сообщил, что за холмами южнее «открылся» наконец долгожданный дом отдыха «Высокое». Немцев там не видели, персонал весь в сборе, харчей – «завались», «одеялки, простынки, подушки, все культурненько, хоть в шашки играй – такая обстановка».
– А почему немцев не видели? – неприязненно осведомился со своих носилок Цветков.
Чтобы его не жалели и не видели его слабость, он со всеми разговаривал подчеркнуто сухо и даже враждебно.