Дороги в темноте - стр. 32
– Эй! Ты где? А ну давай заканчивай!
Покричав какое-то время, они, видать, поняли, что даже при самой размедвежьей болезни столько времени срать невозможно. Потому что теперь в криках слышались угрозы и много нецензурных выражений. Ха-ха, кричите, детки, кричите. На что вы рассчитываете? Что я вдруг выпрыгну с криками «сюрприз! Пошутила!»? Да-да, обязательно, мне ж так нравится, когда меня бьют и связывают. Потом крики затихли. Я понимала, что сейчас меня пойдут искать. И очень надеялась, что канаву не заметят. Впрочем, она шла гораздо правее того места, где мы остановились. В траве отчаянно и резко стрекотали кузнечики. Медовой горечью пахли тысячелистник, полынь и донник. Я лежала полубоком, прислонившись спиной к краю канавы. Над головой сквозила ажурная сетка из миллионов корней, листьев и веток, все это медленно качалось, навевая сон. К тому же, действие этой снотворной дряни еще не прошло полностью. Я старалась не шевелиться, поудобнее оперевшись на стенку своего убежища и расслабив тело. Впрочем, мне было даже уютно – всю жизнь бы так спала. И чтобы нежно шелестели травы под легкой ладошкой теплого летнего ветерка, вот как сейчас. Где-то за кустом мелькали розовые макушки кипрея. Если судить по моему росту, высота трав дотягивала до полутора метров. Вы думаете, на диком лугу все как на ладони? Как же вы ошибаетесь! Травы растут неровно: ближе к дороге обычно они невысоки, но дальше становятся все выше и гуще, некоторые из трав теснятся плотными островками, переплетаются, среди них обнаруживаются неизвестно как попавшие сюда ветки берёз и ржавой проволоки. А еще по диким зарослям ужас как неудобно ходить, потому что земля тут обычно неровная: то ты ногой проваливаешься в ямку, то цепляешься за кочку, то попадаешь в вязкую болотину полную ила и тины, то завязаешь в хворосте и застаревших травяных завязях, грубых как канаты. Я уже не говорю о таких хитрых ловушках как двухметровые заросли крапивы и чертополоха. Где-то совсем рядом со мной мелькнула тень, и я услышала жалобный вопль:
– Леха! Да помогай же ты давай! Да чё сразу сам?! Это твоя была идея высадить ее тут! Да что значит вылезет? А если не вылезет? Блин, по шее тебе навалять бы надо!
И тень несчастного Санька скользнула влево, он так и не дошел до куста, за которым я пряталась. Лежа в своей колыбельке, я благословляла Карла Фридриха Мая[1], любимого писателя моего детства. Однако при этом не забывала следить за поисками, ориентируясь по голосам. Кажется, ребята действовали неважнецки – тоже мне, солдатики деревянные, особенно в области головы. Пока Саня безутешной квочкой метался по полю, Леха с дороги выкрикивал ему какие-то советы и едкие комментарии, на которые первый непрерывно отвлекался и огрызался. Что ж, это к лучшему. Правда, меня по-прежнему мучила жуткая жажда, а здесь, в густых зарослях травы и кустов было невыносимо душно. С меня пот катил водопадом, щекотал лицо, ел глаза, конечно, все это требовало громадного самоконтроля. К тому же, в лицо постоянно лезли какие-то мошки и назойливые мухи. А стоило отвернуться, как нос утыкался в стенку канавы, в нос и рот сразу же попадал песок. Я хоть от природы терпением и не обладаю, но сейчас мне мог бы позавидовать любой йог – я готова была вытерпеть любые мучения, лишь бы эти два дурошлепа уехали отсюда, оставив меня в одиночестве. К сожалению, я понимала, что скорее всего меня так просто в покое не оставят и наверняка пришлют группу поддержки, которая меня обязательно найдет.