Дороги и перекрестки - стр. 41
Я, конечно, прифигела от такого поворота. Но таблетку проглотила и к вечеру немного в себя пришла. И ни ответа, ни привета. А потом мне в Россию нужно было вернуться.
Через полгода прилетаю: а там пачка писем для меня у хозяйки лежит. Хулио на чувства изошел весь. Сгораю, говорит, заживо, снишься мне, где тебя, твою мать, носит, негодная.
Я-то точно помнила уже тогда, что у бурных чувств неистовый конец. Поэтому даже испугалась такого напора.
Но ладно, думаю, позвоню. Звоню, а что сказать не знаю.
«Ола, – говорю. – Это я».
А там звук такой странный в телефоне. Стою, жду, песеты в автомат подкидываю. Тут женский голос говорит:
– Простите, дескать, пожалуйста, сестра я его.
– А он где сам?
– Ло сьенто – ло сьенто в обморок упал.
Я после замеса начала 90-х на припадошных совсем не западала. Но жалко человека, а потом меня так страстно еще никто не обожал. Хотя мы в училище психологию изучали, и по всем признакам выходило, что с этим вектором нахлебаешься взлетов и падений.
Ну, потом все прояснилось и мы умудрились встретиться. И смотрели друг другу в глаза. А я со страха обмирала, потому что непонятно ничего. Сдуру я ему попыталась с помощью переводчика рассказать немного о северных традициях, и очень его заинтересовал переход воинов, погибших в сражениях в Вальгаллу. И на полном серьезе интересовался, берут ли туда испанских подданных.
А потом он так скромно пригласил меня на свое выступление. Только, говорит, это в другом городе будет. Но я машину пришлю, не волнуйся. Я как обычно паспорт во дворе в железной банке из-под сардин закопала, чтоб если что, – то в рабство продали без документов. Но поехала.
Да. Вот сейчас хвастаюсь. Сидела в королевской ложе. Театр странный такой. Не то цирк, не то еще что. А когда быка вывели… стало понятно, что это коррида.
И не укладывалось у меня в голове, как такой тонкий романтик и вобморокупадатель вот так запросто в быка живого копьями тыкает.
Но красиво выступал, пока не получил рогом в причинное место… а все закричали и заполошились, я побежала к скорой. Но там спросили, кто я, а я никто, просто амига… А я потом на трех автобусах домой добиралась и на следующий день в Россию вернулась. И больше не знаю ничего о Хулио и даже в интернете не стала смотреть, когда интернет появился.
Но если честно сказать, то это очень сильное чувство, когда на тебя смотрят и ты чувствуешь, как загорается место прикосновения взгляда…
И это воспоминание сидело глубоко внутри меня, как виноградная улитка. А сейчас начала писать, и выползла она на свет божий и не запихать ее уже обратно, так что да простит меня любимый, приходится рассказывать.