Дорога возмездия - стр. 20
В сердце ее неумным ураганом бушевал страх перед неизведанным, перед сильным врагом, перед грозным народом, укрытым в снегах.
— Ты слишком напряжена, лейхгарка, — от тихого спокойного голоса Ньяла по спине бежали мурашки.
Слова его возымели, конечно же, обратный эффект. Кая не только не расслабилась, но ещё и дышать стала очень натужно и через раз. Северянин тихо рассмеялся.
— Накинь, — одной рукой придерживая поводья, другой он надел на нее капюшон. — Лучше, чтобы никто тебя не видел, пусть мы и пойдем тайным ходом.
Кая стала быстро вспоминать. От усилий голова потяжелела, стала болеть совсем нестерпимо. Но она думала, вспоминала. Все, что прочитала, все, что учила.
Тигара, столица Лейхгара, не имела таких ходов, о которых не знала бы церковь, а значит, везде, где можно выйти из города, их будут поджидать святые рыцари, чтобы отловить Камеристку короля. И никакими деньгами их будет не подкупить, ведь они все жаждут увидеть, как ее окутает их святое пламя.
— Не получится, — тихо произнесла она. — Им известен каждый тайный лаз.
— Не каждый, — в голосе Ньяла послышалась усмешка. — Нер-Рорг приказала мне привести тебя к Роргу Хакану. И я привезу. Любой ценой.
— Но король приказал убить меня, если…
— Твой король не указ северянину, — он перебил ее. — Обопрись на меня и спи, пока есть такая возможность.
— Не беспокойтесь обо мне, — холодно ответила Кая, не понимая, перевешивало в ней в этот момент возмущение из-за неслыханной наглости — станет она прижиматься к постороннему мужчине! — или признательность: все же он предлагал ей передохнуть.
Монотонный стук копыт лошадей, идущих широкими темными улицами Лейхгара, убаюкивал. Каю пробирал озноб. Несомненно, она была одета достаточно тепло, но лихорадка снова подступала, появлялась до сей поры стихнувшая ломота в теле, и держать спину ровной становилось все труднее и труднее. Искушение расслабиться и прижаться к теплому северянину становилось все больше. Ей было холодно, а Ньяла грела изнутри магия. Всех северян она грела, делала устойчивыми к холоду и недугам. Но колдовство Каи никогда не отдавалось теплом. От ее дара исходил только холод. Холод замковым стен, холод земли, холод от пустоты в груди… Лишь в момент соединения с сердцем по венам пускалось пламя. Но это было вовсе не тепло. Это была агония и боль. А в остальное время — лед и пустота.
Почему так? Ответов у нее не было.
Мощенная камнем улица кончилась. Началась грунтовая дорога. Цокот сменился чавканьем грязи под копытами.
Кая, казалось, задремала всего на минуту. От треска веток живо распахнула глаза, вздрогнув. Они уже были на границе города и вдруг свернули на узкую улочку между домами, где едва умещался один конь.