Дорога великанов - стр. 31
Недели, проведенные в тюрьме в ожидании окончательного решения моей судьбы, не оставили никаких выдающихся воспоминаний. Я готовился к приступам клаустрофобии или чего-то в этом роде, но напрасно. Наверное, всё зависит от состояния духа: можно чувствовать себя запертым на свободе и свободным взаперти. Обращались со мной хорошо. Сокамерники не лезли: знали, что я не останусь гнить в этой дыре. Я даже испытывал какое-то уважение к своему гигантизму. Новички всегда боятся, что в душевой к ним кто-нибудь незаметно подкатит и трахнет. Я подобной угрозы не чувствовал: трудно было вообразить, что у кого-то из местных парней между ног пожарная лестница вместо члена. Сам я ни с кем не связывался. Это не в моих привычках, да и смысла никакого.
Однако тюрьму я покинул в состоянии сильного напряжения. К тому моменту я не мастурбировал уже несколько недель. Стыдился. Дрочить в присутствии сокамерников – это деградация, хотя, конечно, я понимаю, что спустя годы становится всё равно. В окно машины, которая везла меня в психиатрическую лечебницу в Атаскадеро[31], я увидел компанию прелестных смеющихся девушек, они шли по улице, беспечно о чем-то щебетали, и мне захотелось плакать. Я ностальгировал по тому, чего у меня никогда не было. Вскоре желание подавило эмоции. Не желание обладания, а что-то более сложное, – я немедленно изгнал это из своего мозга. Вжался в сиденье и подумал о мотоцикле, который когда-нибудь, возможно, снова увижу… батарея, конечно, уже сдохла.
Внезапно меня охватил дикий страх. Я чуть с ума не сошел. Я не хотел ехать в лечебницу. Я вдруг решил, что лучше тюрьма. Вспомнил многочисленные истории о людях, которые случайно попадали в сумасшедшие дома и выходили потом психами, словно им мозги через мясорубку пропустили. Я спросил у полицейских, которые меня везли, не знают ли они, как там в Атаскадеро. Они ответили, что не особенно в курсе, но слышали, будто там защищают граждан Калифорнии от разных психов. Я спросил, чем в основном страдают тамошние больные. Полицейский погладил ус и ответил, что, с его точки зрения, одна треть в Атаскадеро – преступники, а две трети – психопаты, которые и мухи не обидят. Другой, тот, который всю дорогу молчал, принялся возмущаться по поводу скотин, которых держат в психушке за счет налогоплательщиков и якобы лечат, как будто зло можно вылечить!
– Ты думаешь, что человек, убивший бабушку с дедушкой, способен однажды стать добропорядочным американским гражданином? – спросил он, презрительно на меня посмотрев. – Ты действительно так думаешь, сопляк?