Дорога в Тридесятое царство - стр. 7
Наш предполагаемый собеседник-гуманоид может выявить человеческие инстинкты, наблюдая за единообразием в биологическом поведении любой особи нашего вида, а архетипы – созерцая тождественность психических явлений. Именно связь инстинктов и архетипов может рассматриваться как взаимодействие души и тела, а их совокупность и дает представление о человеке.
Вторая идентификация: «женщина». С биологической точки зрения это означает отсутствие у меня Y-хромосомы, наличие первичных и вторичных половых признаков, способность к деторождению и вскармливанию потомства.
Что касается моей души, я имею гендерные психологические особенности, отличающие меня от другой половины человечества. В общих чертах это преобладание интуиции над логикой. Если более развернуто, то мое сознание и психическая активность в большей степени определяются принципом Эроса (принципом Инь) – способностью к построению связей, соединению, склонностью к обобщению. Моя потребность в близости, каких бы социальных успехов я ни достигала, всегда будет больше, нежели потребность во власти. Логос – принцип логики и структуры, дающий возможность различать, разграничивать и рассуждать, мужской принцип, или принцип Ян, – является во мне вторичным и реализуется посредством Анимуса (от лат. animus, «дух»). То есть я сначала чувствую и лишь потом рассуждаю, в то время как у мужчины всё наоборот. Его способность чувствовать персонифицирована в Аниме (от лат. anima, «душа») – феминной части мужской психики. Об Аниме и Анимусе мы еще будем много говорить в этой книге.
Третья идентификация: «русская». О биологических особенностях здесь можно сказать немногое: я принадлежу к европеоидной расе, мои антропологические показатели в основном совпадают со средними западноевропейскими величинами, кроме более светлых волос, меньшего оволосения, слаборазвитого надбровья и почти прямого лба.
А вот что касается души, то моя принадлежность к русскому этносу придает мне весьма характерные особенности.
У архетипа есть множество способов воплотиться в жизни человека, он может реализовываться в самых разных сценариях. Например, архетип Великой Матери может актуализироваться непосредственно в рождении и воспитании детей. Но потребность выращивать можно претворять в жизнь и возделывая собственный огород или разводя породистых морских свинок, можно работать воспитателем или следователем в детской комнате милиции, а можно «усыновлять и удочерять» всех подряд, изводя взрослых людей своей гиперопекой. И наоборот, взрослые люди, которые либо недополучили в детстве материнской любви, либо, напротив, привыкли к удушающей сверхзаботе, ищут маму в каждом – друге, коллеге, партнере, начальнике и даже собственном подрастающем ребенке. В русской же культуре, в силу особой национальной депривации, о которой мы поговорим позже, сложился еще и очень специфический архетипический образ Матушки Руси – этакой многострадальной, всеблагой и всепрощающей старушки, перед которой, однако, все находятся в неоплатном долгу.