Дорога в никуда. Книга первая - стр. 85
Тихон Никитич слушал атаманов, своих станичных стариков, но сам в основном помалкивал, давая возможность высказаться другим, пытаясь уловить «общественное мнение», ибо сам весьма и весьма колебался.
– Вот сейчас погоним наших молодых в Семипалатинск, оттуда их ещё куда-нибудь загонят в тот же Омск и дальше, с большевиками воевать куда-нибудь на Урал. А потом это временное правительство прикажет и второочередников мобилизовать, потом и до третьей очереди дойдёт. И с чем мы здесь-то останемся? А если новосёлы взбунтуются, или рабочие в Зыряновске, или киргизня из-за Иртыша нагрянет, – Злобин как будто оправдывал свою фамилию, он с такой ненавистью смотрел на Архипова, словно тот его смертный враг. – Вона, в феврале в Верном семиреки также вот попёрли воевать против большевиков. Так что, рабочих, красногвардейцев нагнали, окружили их и разоружили. А киргизня в это время по станицам прошлась, казачек на их же перинах распинали, за 16-й год мстили. А казаки чуть не все в это время в Верном, в крепости сидели, и семьи свои оборонить не могли…
Мнения членов Сбора разделились, кто на радостях, что скинули большевиков, рвался исполнять все предписания от и до, кто советовал погодить, вырастить и убрать урожай, убедиться что власть Временного сибирского правительства заслуживает доверия и является серьёзной антибольшевистской силой. Все при этом посматривали на Тихона Никитича, понимая, что несмотря ни на что последнее слово останется за ним. А он не хотел сейчас затевать такое хлопотное и нелёгкое дело, как подготовка и отправка мобилизованных казаков на призывной пункт. Одно дело, когда данное мероприятие регулярно осуществлялось при царе. Тогда это считалось само-собой разумеющимся, каждый казак, достигший призывного возраста считал своим долгом идти на действительную службу. Но сейчас от всего этого удивительно быстро успели поотвыкнуть, наверняка будет и недовольство и противодействие. И потом, действительно, куда и в чьё подчинение попадут эти мобилизованные. Раньше было ясно, служить царю и отечеству, а сейчас кому? С другой стороны, Тихон Никитич опасался таких как Архипов, этот горлодёр вполне мог его заложить в отделе, или даже в войсковом штабе, объявить трусом, саботажником. Так же, впрочем, как и некоторые собственно станичные старики, как тот же хорунжий Щербаков, по возрасту тоже совсем ещё не старик, но пользующийся заметным влиянием в станице, особенно среди фронтовиков. Наконец, Тихон Никитич высказал и свое мнение:
– Господа старики, думаю, что нам надо выбрать среднее решение. Мобилизацию провести, но не всех. Кто сильно рвётся воевать, пускай идёт, а кто не может, если он семьи кормилец единственный, или ценный человек, которого можно использовать для охраны станицы или посёлка, то мобилизовать его здесь в охранную сотню. Но кто желает, тому не препятствовать, даже помочь, если средств на сборы не хватает, за счёт общества. Ежели уж наших казаков прибудет на сборный пункт немного, но чтобы все были на конях и полностью экипированы согласно арматурного списка. Так, чтобы нас уж если за одно ругать будут, так пусть за другое похвалят…