Дорога в Диснейленд - стр. 30
Поэтому Лиса не собиралась жаловаться. И вообще, неизвестно, как они об этом узнали, почуяли, что ли?
- Кто тебя обижал, малыш? - Том сел перед ней на колени, погладил по лицу, заглянул в глаза.
Лиса опять замотала головой, сжав губы, чтоб не расплакаться от неожиданной нежности и ласки. Никто с ней так себя не вел, никогда. Только Ненни. И то не в последнее время.
И теперь, даже самая маленькая, крошечная участливость, выбивала из колеи. А уж братья распотрошили ее эмоциональное состояние давно уже.
Том задумчиво вытер с ее щек слезы, посмотрел на Ченни.
- Главкозел, - коротко бросил тот, - и еще много кто. Как они тебя зовут, лисенок? А?
- Не надо, не надо, пожалуйста, - Лиса вырвала подбородок из пальцев Тома, отвернулась, спрятала лицо на груди Тома.
Но он аккуратно ее отстранил, опять посмотрел в глаза. Спокойно и сосредоточенно. А Лисе показалось, что он внутри у нее все переворошил. Аккуратно рассмотрел и обратно сложил.
- Подстилкой зовут. И еще много как. И этот мудак тебя лапал, да? И чего там говорил?
- Нет… Нет… - слезы лились по ее щекам, губы распухли от влаги, рука с кружкой опустилась вниз, и Том аккуратно вынул какао и поставил на пол возле кровати.
А потом без разговоров развернул к себе девушку, обменялся напряженным взглядом с братом, и неожиданно мягко поцеловал. А потом еще и еще, увлекаясь, и увлекая ее, заставляя забыть про этот разговор, забивая мерзкие, всплывшие в мозгу воспоминания обо всей грязи, что вылили на Лису за эти две недели, другими. Другими эмоциями, другими ощущениями, другим настроением.
И она со стоном подалась к нему, обнимая, стремясь получить как можно больше его уверенной и так необходимой ей сейчас силы.
Как-то само собой получилось, что он оказался внутри нее, Лиса даже не поняла, когда это произошло, настолько единым и естественным было это действие. Единственно верным в этой ситуации. И движения его, неспешные, длинные, мощные, тоже настраивали на нечто размеренное, правильное. Словно она оказалась в море, которое уже давно было только далеким детским воспоминанием, и покорилась его силе, подчинилась его волнам. Потому что это было самым лучшим, что вообще может быть в такой ситуации.
Она повернулась, ища Ченни. И нашла его на прежнем месте, у изголовья кровати. Он сидел, не отрывая взгляда от ее заплаканного лица, и из глаз его внезапно опять потянулось к ней что-то темное, обволакивающее, подчиняющее. Приказывающее не думать о произошедшем, забыть, как страшный сон. Который никогда не повторится.