Дорога в декабре (сборник) - стр. 62
Обгоревшее лицо еще одного мертвеца смотрит спокойно. Так, наверное, смотрит в мир дерево. И нагота мертвеца спокойна, не терзает никого, не требует одежды. И недогоревшие сапоги на черном теле смотрятся будто так и должно быть. И железная бляха ремня, впечатанная в расплавившийся живот…
– Уголовное дело надо заводить! – орет полковник, проходя мимо мертвого строя. – Ах, мрази! Дембелей отправили безоружной колонной, на всех – четыре снаряженных автомата! Без прикрытия шли! Их же подставили! Их же в упор убивали пять часов! Ах, мать моя женщина!
Полковник пьян. Его уводят какие-то офицеры.
Появляется еще один полковник, трезвый.
– Какого хуя вы их тут разложили? – орет он. – Кино снимать хотите? Немедленно всех убрать!
– Восемьдесят шесть, – говорит Вася Лебедев. Он шел мне навстречу с другой стороны.
Я разворачиваюсь и иду к машине. В затылок будто вцеплены пальцы мертвого солдатика, лежащего с краю.
– Пахнет… – беспомощно говорит Скворец, так и не отошедший от «козелка».
Влезаем с Васей в машину, одновременно хлопнув дверьми.
– Вась, может, развернешь машину? – просит Скворец.
– Они колонной шли… в тот же день, когда мы с Владика возвращались, только с восточной стороны города, – говорит мне Вася, будто не слыша Скворца. – Дембеля… Их уже разоружили. Дали бэтээры в прикрытие… Снаряженные автоматы были только у офицеров… Слышал, что «полкан» говорит? Подставили, говорит. Стуканул кто-то…
– Вась, разверни машину, – еще раз просит Скворец.
– А ты глазыньки закрой.
– Не закрываются, – отвечает Саня.
VII
В первые дни, выйдя на рынок, мы еще глазели по сторонам. Потом, конечно, расслабились, стали себя вести посвободнее. На сельские постройки, да на дома у дороги, да на далекие хрущевки никто уже не смотрел. Дома как дома, чего на них смотреть. Тем более что на крыше школы четыре поста.
Смуглые грузные чеченки спокойно стоят за прилавками, расставленными вдоль дороги. Не шумят, не торгуются, называют цену и ни рубля не сбавляют. Неиспуганные, сытые, усатые, красивого лица не встретишь. Торгует одна, вроде ничего, миловидная, да и то скорей полукровка, с русским замесом. Это Хасан нам сказал, ему видней. Возле этой девушки постоянно стоят наши пацаны, говорят что-то, смеются. У девушки лицо при этом брезгливое.
Хасан, как-то отправившись на рынок – мы называем это «в город», – попал в дурную ситуацию: купил пивка, побрел неспешно на базу и тут услышал, как за спиной торговка с соседкой переговаривается по-чеченски:
– А это ведь наш парень. Он в школе с моим учился…
Хасан сказал об этом Семенычу. Командир запретил Хасану в город выходить.