Дорога тайн - стр. 48

– Санта определенно останавливается здесь, – сказала Дороти Хуану Диего. – Рождественское дерьмо круглый год.

– Дороти, ты здесь не круглый год, – возразила Мириам. – Ты не можешь этого знать.

– Мы здесь более чем достаточно, – угрюмо сказала дочь. – Такое чувство, что мы здесь круглый год, – пояснила она Хуану Диего.

Втроем они поднимались на эскалаторе, мимо créche[10]. Хуану Диего показалось странным, что они ни разу не оказались снаружи, на улице, с тех пор как он приехал в заснеженный аэропорт имени Кеннеди. В сréche наблюдался обычный состав персонажей, людей и домашних животных – среди последних было только одно экзотическое существо. И чудотворная Дева Мария, как всегда считал Хуан Диего, могла бы поменьше напоминать обыкновенную женщину; здесь, в Гонконге, она застенчиво улыбалась, отводя глаза от своих почитателей. Но разве не все внимание в créche должно быть уделено ее драгоценному сыну? Видимо, нет – Дева Мария была вне конкуренции. (И так, всегда считал Хуан Диего, было не только в Гонконге.)

Там был Иосиф – бедный глупец, как думал о нем Хуан Диего. Но если Мария действительно была девственницей, то Иосиф, похоже, отнесся к эпизоду деторождения так, как и следовало ожидать, – никаких испепеляющих взглядов или подозрений в сторону любопытствующих царей, волхвов, пастухов и прочих зевак и дармоедов: коровы, осла, петуха, верблюда. (Разумеется, это верблюд был тем самым единственным экзотическим существом.)

– Бьюсь об заклад, что отцом был один из этих типов-волхвов, – предположила Дороти.

– Хватит секса, Дороти, – сказала ее мать.

Хуан Диего подумал было, что он единственный, кто заметил отсутствие малыша Христа в créche – или же его просто завалили сеном, и, может, он там задохнулся.

– Этот младенец Иисус… – начал он.

– Кто-то в прошлом похитил Святого Младенца, – пояснила Дороти. – Не думаю, что китайцев Гонконга это волнует.

– Может, Младенец Христос делает подтяжку лица, – предположила Мириам.

– Не все делают подтяжку лица, мама, – сказала Дороти.

– Этот Святой Младенец не ребенок, Дороти, – заметила ее мать. – Поверь мне, Иисус делал подтяжку лица.

– Католическая церковь сделала больше, чем подтяжку лица, дабы навести на себя косметический глянец, – резко сказал Хуан Диего, как будто Рождество и вся эта целевая кампания с créche были строго римско-католическим делом.

Мать и дочь вопросительно посмотрели на него, как бы озадаченные его сердитым тоном. Но наверняка Мириам и Дороти не удивились бы стальным ноткам в голосе Хуана Диего, если бы они действительно читали его романы. У него была навязчивая идея – она касалась не людей веры или верующих любого рода, но определенной социальной и политической деятельности Католической церкви.