Дорога памяти - стр. 10
– Это все старинное, – надменно говорила хозяйка. – Трогать нельзя, еще разобьешь. Только смотреть.
«Какие богатые, – думала я. – Как жаль, что у нас нет ни одной такой фигурки. Одни картины…»
Несмотря на неспокойное время, в квартире на Маросейке постоянно бывали гости.
Приходила мамина подруга, очень высокая, красивая, с подкрашенными удлиненными глазами – актриса Мария Феофановна Судьина.
Я дружила с ее сыном. Сережа Судьин. Я училась в начальных классах, он кончал школу.
Мария Феофановна приносила в изящных корзиночках какие-то неведомые фрукты и сладости.
– Это – детям! – властно гремел на всю квартиру ее актерски поставленный голос. На нашего соседа Дондыша она не обращала внимания. Даже не здоровалась.
Как-то вечером внезапно, без звонка Мария Феофановна и Сережа пришли к нам.
Лицо Марии Феофановны было покрыто нездоровой, мертвенной бледностью. Сережа тоже был какой-то необычный, молчаливый, притихший. Он укрылся в комнате брата. Мама увела Марию Феофановну в свою комнату и плотно закрыла двери.
Вдруг, к своему ужасу, я услышала гулко-хриплые рыдания. Я бросилась в мамину комнату, но меня тут же выставили вон.
– Его пытали! – вдруг вскрикнула Мария Феофановна. – Он все подписал… Ради нас…
Потом мама вышла ко мне, глаза у нее были покрасневшие. Она прижала палец к губам, сделав мне знак: молчать и не спрашивать.
После полуночи, проводив гостей, пройдя на цыпочках мимо двери Дондыша, выходившей прямо в переднюю, мама пришла в мою комнату. Она рассказала мне, какая беда обрушилась на столь благополучную семью Судьиных. Сережиного отца арестовали. А скоро Марии Феофановне объявили, что ее муж осужден как враг народа и шпион и приговорен к расстрелу.
Сереже пришлось пройти через нестерпимое унижение. В школе на общем собрании его заставили публично отречься от отца, признать его шпионом и предателем, отказаться от фамилии Судьин и взять фамилию матери. Теперь он – Сережа Яковлев. Иначе не бывать ему комсомольцем и не видать института. Ни один институт не возьмет его с такой анкетой. А ведь мы все знали, как глубоко и нежно он любил своего отца.
Марию Феофановну общим советом выгнали из театра. Никто за нее не заступился. Единогласно!
Теперь она, приходя к нам, тихо сидела за столом и ела наши постные супы и тощие котлеты. Сережа тоже изменился, он был подавлен и молчалив.
Мария Феофановна тоже взяла свою девичью фамилию – Яковлева. Ведь она была двоюродной сестрой Валентина Александровича Яковлева, маминого первого мужа.
Приходя к нам, она тихо здоровалась с Дондышем, наклоняя свою гордую голову. Он смотрел на нее брезгливо, вместе с тем с какой-то тайной опасной насмешкой. Он словно намекал на близкую грядущую беду.