Дорога никуда - стр. 28
– Да… ве…?
– …нант, – закончил Тиррей.
Тортон был смугл, черноволос, девятнадцати лет, с начинающими пробиваться усами и вечной улыбкой. Он без околичностей перебивал каждого, если хотел говорить, и смеялся не грудью, а горлом, говоря похоже на смех: «Ха-ха… Ха-ха!»
Титания Альсервей, однолетка Роэны, тонкая, удивленная, с длинной шеей и золотистыми глазами при темных бровях, двигалась с видом такой слабости, что каждое ее движение взывало о помощи.
Давенант чувствовал себя не свободно, стараясь скрыть замешательство. У него не было естественно-развязных манер, лакированных туфель, как на Гонзаке и Тортоне; его костюм, казалось ему, имел надпись: «Подарок Футроза». Должно быть, его лицо сказало что-нибудь об этих смешных и трагических чувствах обласканного человека «с улицы», так как Элли, посмотрев на Давенанта, задумалась и села рядом с ним. Это был знак, что он равен. Роэна разлила чай. Давенант получил чашку вторым, после Титании Альсервей, и начал немного отходить.
Старательно слушая, о чем говорят, он присматривался к гостям. Разговор шел о неизвестных ему людях в тоне веселых воспоминаний. Наконец заговорили о Европе, откуда недавно вернулся со своим отцом Тортон.
При первой паузе Рой сказала:
– Давенант, почему вы так молчаливы?
– Я думал о гостиной, – некстати ответил Давенант, нарочно говоря громче обыкновения, чтобы расшевелить себя, и замечая, что все внимательно его слушают. – Вечером она другая, чем днем.
– Вам нравится эта печь, в которой мы сидим? – снисходительно произнесла Титания.
– Да, как огонь!
– Мы ее тоже любим, – сказала Роэна, – у нас страсть к горячим и темным цветам.
– Несомненно, – подтвердил Гонзак.
– Я равнодушен к обстановке, но люблю, когда есть качалка, – сообщил Тортон.
– Нет ничего хуже прямых стульев с жесткими спинками, как, например, у Жанны Д’Аршак, – заметила Титания.
– Какая у вас будет гостиная? – спросила Элли Тиррея. – Впоследствии? Минуя времена и сроки?
– Такая же, как и ваша, – смело заявил Давенант.
– Однако вы – патриот! – заметил Гонзак.
– Скажи мне, как ты живешь, и я скажу, кто ты, – изрек Тортон.
– Неужели вы это сами придума… – спросила Рой, но Тортон перебил ее одним словом:
– Аксиома.
– Малоизвестная, надеюсь, – отозвалась Альсервей.
– Вы хотите сказать, что я не оригинален? Ха-ха! Оригинально то, что так может случиться с каждым оригиналом.
– Тортон, вам – нуль. Садитесь, – сказала Рой.
– Сижу. Молчать?
– О нет, нет! Говорите еще!
– Как же вас понять?
– Женское непостоянство, – объяснил Гонзак и уронил ложечку.
Все расхохотались, потому что смех бродил в них, ища первого повода. Рассмеялся и Давенант.