Дорога мёртвых - стр. 42
Сония почувствовала, как парализующий холод подступает к её шее, сковывает плечи и стиснувшие гадальный камень пальцы. Она вздрогнула, потрясла головой, отводя взгляд в сторону – и вот уже страшное видение рассеялось, и заиграли в рыжих отблесках огонька стеклянные банки с припасами и бутыли с яблочным вином. С чего она взяла, в самом деле, будто хрустальная безделушка показывает ей будущее старшей дочери? Зачем вообще собирала ещё со времён Академии все эти эльфийские предметы: гребешок для волос, серебряную подвеску, перочинный ножичек, моток шёлковых нитей и флакончик из-под духов в форме полумесяца? Неужели всерьёз думала, что когда-то ей хватит решимости открыть Лизе правду о её происхождении? Нет. Никогда. И глупо было утешать себя призрачными надеждами на то, что через год-другой всё изменится.
Сония выбралась наверх, вернулась в дом и в который раз выглянула в окно, чтобы удостовериться, что дети в саду, все четверо. Сердце всё ещё тревожно подскакивало в груди, и это было, конечно же, нехорошо для малышки, которая принялась беспокойно толкаться в животе. Женщина глубоко вздохнула, взяла отложенное в сторону шитьё и села возле раскрытого окна – так, чтобы видеть и слышать, что творится снаружи.
Нельзя было сказать, что Фредерика не расстроил провал на экзамене и ядовитые слова заезжей магистерши, но огорчаться долго юноша никогда не умел. Весь остаток того злосчастного дня он не находил себе места: то принимался отчаянно ругаться, то странно замолкал, видимо, пытаясь отыскать в себе границы того самого контроля, который не обнаружили в нём строгие экзаменаторы. Пару раз он запирался в пыльной каморке наверху, огрызнулся на прибежавшую к вечеру Беллу с подружками, что-то яростно доказывал глухонемому работнику Хруту и старому деду, пока те не прослезились от невозможности помочь юному мистику и не потребовали на ужин горькой настойки, от которой расчувствовались ещё больше. Пообещал непременно сжечь Вестенскую Академию, переписать правила сдачи выпускных экзаменов, изорвал ученические тетради, впервые на памяти родителей отказался от ужина… Но уже на следующее утро проснулся и вышел на крыльцо со своей обыкновенной улыбкой и завивающимися по обеим сторонам головы кудрями, которые в задумчивости всегда пытался пригладить за уши.
Лиза выглядела притихшей и расстроенной, но спокойной. От вспышки, которую она позволила себе в клинике, не осталось и следа, но, что самое главное, она больше ни о чём не расспрашивала родителей. Опасная грань, грозившая крупными семейными проблемами, была пройдена, и на четвёртый день Сония успокоилась окончательно и занялась приготовлениями к празднику Великого солнца. В частности, решила дошить первое собственное платье для Молли, по обыкновению донашивающей все вещи Элин. Платье было нежного медового цвета, украшенное на груди россыпью жемчужных цветов из мелкого бисера.