Дорога к славе - стр. 51

– Это твоё последнее слово?

– О, да! И можешь не сомневаться, я его сдержу! – Честер развернулся на сто восемьдесят градусов и решительно шагнул из комнаты.

– Что ж, мне тоже есть, что тебе на это ответить. Я запрещаю тебе заниматься музыкой. Я запрещаю тебе куда-либо уходить и, кстати, я знаю про старую конюшню.

Честер замер на месте – он уже тянулся к пальто, когда услышал в голосе отца какие-то новые зловещие интонации.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Честер, обернувшись.

– К сожалению, сегодня она сгорела. Вместе со всем содержимым, – сказал лорд, с удовлетворением наблюдая, как дрогнули губы Честера – на этот раз не от смеха.

– Что ты имеешь ввиду? – тихо повторил Честер свой вопрос.

– Я же говорил, что заставлю тебя меня слушаться. К сожалению, твои барабаны сгорели во время пожара. И то же самое случится с новыми, если ты вдруг захочешь их купить.

– Что ты наделал? – Честер посмотрел на отца с нескрываемой ненавистью.

– И как только ты выйдешь за порог, твоя гитара и все твои пластинки тоже окажутся в камине. Можешь не сомневаться, – спокойно сказал лорд.

Честер встряхнул головой, выводя себя из оцепенения. Он вдруг понял, что его больше ничего не связывало с этим домом и с людьми, которые здесь жили. Он взял с вешалки пальто, досадуя, что запутался в рукаве и никак не мог его надеть. Вопреки злости, которая буквально его душила, Честер почувствовал, что вот-вот рассмеётся, и поспешно направился к входной двери, прежде чем идиотская улыбка растянется на его лице. Он не хотел, чтобы сейчас отец видел его улыбку.

– Ну и что ты, по-твоему, делаешь?

– Ухожу, – сказал Честер тихо, едва разжимая зубы.

– Ты дурак! Куда ты пойдёшь? На что ты будешь жить?

– Да скачи ты конём! – отозвался Честер, распахнул дверь и вышел на улицу.

В ушах шумело, он был в смятении, в ярости, в негодовании. Честер сделал первый шаг на тротуар, на ходу влезая наконец в пальто и застёгивая пуговицы, и теперь всё-таки широко улыбнулся. Свобода. Первый раз в жизни он был по-настоящему свободным. А оттого – безусловно счастливым.

Он не представлял себе, как будет жить дальше. И его неприятно саднила тоска по пропавшей установке – она стоила не очень больших денег, но всё равно была ему дорога. В словах отца он не сомневался – если тот говорил, что барабаны сгорели в огне, значит, так оно и было. И Честер воспринял это как личное предательство. Ярость и возмущение клокотали у него в груди. И вместе с тем он действительно был счастлив. Он наконец вырвался из своего плена. На этот раз – навсегда.

Честер довольно долго шёл пешком – сердце всё ещё лихорадочно билось о рёбра, а мысли путались в голове. Резкий автомобильный гудок заставил его вздрогнуть. Он едва успел отскочить в сторону от машины, водитель которой всем своим видом показывал недовольство бестолковым растяпой, чуть не угодившим ему под колёса.