Дорога к славе - стр. 44
То и дело посмеиваясь, хотя и прекрасно знал, что его ждёт наказание, Честер повиновался.
– По-твоему, это весело – чистить навоз вместо уроков французского? – спросил лорд Честерфилд, подталкивая Чарльза к двери внушительного здания в грегорианском стиле.
– По-моему, да, – вырвалось у Честера. Держать язык за зубами он тоже не умел и частенько отвечал до того, как успевал сообразить, что лучше бы было промолчать.
Лорд ничего не сказал, только кивнул учителю, который ждал их в холле.
– Мистер Эндрюс, можете забрать его. После урока пусть получит десять ударов, если будет вести себя хорошо. Если плохо – то пятнадцать. А потом пусть отправляется в свою комнату, без обеда и ужина, и сидит там до завтрашнего утра. А завтра, Чарльз, к нам приезжает лорд Блэквуд со своим сыном. И я очень рассчитываю, что ты не опозоришь меня. В противном случае отправишься в свою комнату на неделю. И, будь уверен, мистер Эндрюс проследит, чтобы ты оттуда не выходил… Мистер Эндрюс, можете пороть его всякий раз, когда будете считать, что он это заслужил.
Миниатюрный джентльмен в старомодных очках и не менее старомодном сюртуке, как будто попал в 1960-е годы из прошлого столетия, кивнул головой и тростью указал юному Чарльзу в сторону библиотеки. Его хищная ухмылка и недобрый прищур не оставляли сомнений: он найдёт, к чему придраться в поведении своего ученика.
Честера такая перспектива как будто бы и не испугала. Он был готов терпеть наказания ради возможности промчаться галопом в одиночестве по трассе для тренировки скаковых лошадей; сбежать на скачки и выиграть несколько шиллингов, если уговорить Джереми сделать за тебя ставку; на спор забраться в чужой сад, чтобы украсть яблок, а потом устроить ими войну – лучше всего для снарядов годились перезревшие, а то и вовсе подгнившие плоды, которые можно было набрать прямо на земле; переодеться нищим и просить милостыню возле церкви; прыгать с тарзанки в Темзу или даже первый раз в жизни попробовать курить в закоулке за пабом. Его почти всегда ловили, а он искренне признавался во всех своих грехах, не умея да и не желая врать. Если же он был в чём-то невиновен, то говорил об этом с такой широченной улыбкой, что правдивость его слов моментально подвергалась сомнениям.
3.
На следующее утро Честер проснулся с болью в отбитых частях тела – мистер Эндрюс не гнушался воспользоваться случаем и выпороть своего воспитанника за малейшую провинность. Не то, чтобы Честер совсем не давал поводов. Одна только его смешливость могла вывести из себя любого взрослого. Не говоря уж о его упрямстве.