Дорога к счастью (сборник) - стр. 19

Родственники жены привыкли к тому, что она обращается с Дмитрием ненамного лучше, чем с собакой, и постепенно все, особенно её сестры, стали перенимать полупрезрительное отношение к нему. Дядя Митя с подачи своей жены стал считаться в семье ничтожным человеком, не заслуживающим уважения. Но мужчины этого большого семейства часто возмущались и на рыбалке или на охоте, когда их жён не было поблизости, не раз убеждали Дмитрия развестись с женой. Слушал их дядя Митя, молчал, сидел, понурив голову, но потом всегда отвечал одинаково: «Ну как же я могу развестись! Ведь я её люблю, мою Ксюшу!» «Мы любим тех, кому мы делаем добро», – как верно заметил Л.Н. Толстой. Дмитрий беззаветно любил свою семью, не жалел ради неё сил и искренне не понимал, почему он в ответ на неизменное добро получает оскорбления и подвергается постоянному унижению.

А Ксения распоясывалась всё больше. Со временем она превратилась в этакую жирную, властную, грубую Кабаниху, которая не стеснялась в выражениях и хамски вела себя со своим законным супругом. Надо отметить, что с другими людьми она обращалась вполне пристойно, даже нередко со льстивыми нотками в голосе. Но это было лишь притворство. Властность её натуры угадывалась легко, и ученики хорошо знали её язвительную манеру. Но открыто связываться с нею, вступаться за Дмитрия никто не решался – ни родители, ни прочие родственники, ни соседи, ни друзья. Все считали, что если он допускает такое с собой обращение, значит, что-то не так, или он действительно не стоит большего. Ксения пользовалась в семье непререкаемым авторитетом, её сильного характера и ядовитого языка все опасались.

Дядя Митя ходил всегда – и в будни, и в выходные дни – в одной и той же старой застиранной робе. Ничего другого жена ему не приобретала, считая, что не нужно этому “ничтожеству” новой одежды, и так обойдётся. Лишь по большим семейным праздникам облачался он в старомодный костюм, который сохранился у него ещё со времён свадебного торжества. В той же серой робе ходил он и на работу, что удивляло его сослуживцев, поскольку положение у него к тому времени уже было довольно высоким: он стал главным механиком самого большого в городе предприятия – лесопильного комбината. Каждое утро приходил он на утреннюю планёрку в кабинет директора комбината и садился в своей затасканной рабочей одежде рядом с главным инженером и директором, которое были в приличных костюмах. Нередко на тех же планёрках присутствовали парторг и председатель месткома.

Как правило, когда начиналась планёрка, дядя Митя сидел, низко опустив голову, и молчал. Он не принимал участия в обсуждении производственных вопросов: ему нужно было время, чтобы оправиться и прийти в себя после семейной нервотрёпки. Сослуживцы догадывались обо всём происходящем в этой респектабельной учительской семье и старались его особенно не теребить. Город был маленький, скрыть что-то было трудно, хотя Дмитрий никому о своей жизни не рассказывал и никогда не жаловался. Он не желал обсуждать свою жену с посторонними людьми. Лишь постепенно начинал дядя Митя оттаивать, прислушиваться к обсуждению, вникать в вопросы, оживал, и тогда работа закипала. Надо сказать, что на предприятии его очень уважали и любили буквально все, начиная от директора до последнего рабочего. Ценили как хорошего специалиста, отличного безотказного работника, видели в нём очень хорошего, редкого человека.