Дорога домой - стр. 4

– Ана.

Следовало бы заткнуться и сесть в машину, но рот открывается против воли рассудка. Он зовёт её ещё раз, и женщина, наконец, оборачивается. Это не Ана – на бейдже чернеет «Кармен Суарес», и она значительно старше той, чей образ так некстати вдруг вспыхнул в его памяти. Женщина виновато улыбается, словно извиняется за то, что оказалась не той.

– Простите, мэм.

Хочется прописать себе отрезвляющую затрещину, да самому себе не с руки, Эван разворачивается и топает прочь – здесь его работа закончилась, а об остальном лучше снова забыть.

Им поступает вызов. Семнадцатый за смену, и снова становится не до пустых размышлений – здесь нужна холодная голова и высокая концентрация. Почти как на ринге. И в этот раз всё заканчивается хорошо. И это хорошо случается чаще, чем плохо – для Эвана Брукса это весомый повод любить своё дело.

12 лет назад

Ана напрасно надеется, что сумеет пробраться в дом незамеченной: час тридцать, а свет горит во всех окнах. Значит, её ждут. Родители наверняка даже не ложились, а ведь им завтра на работу. По привычке крадучись вдоль забора, даже зная наперёд, что это уже не поможет, Ана Бореанез изо всех сил старается успокоиться. Какой смысл психовать, если тебя поймали с поличным? Вина, стыд, досада и злость – внутри царит хаос, ну почему нельзя просто оставить её в покое? Почему нельзя просто начать, наконец, доверять ей?! Родители привили ей достаточно здравомыслия, так почему им всегда всё мало?! Ана не могла бросить Эвана в такую трудную минуту. Она не могла просто встать с дивана и пойти домой, чтобы вернуться в положенные двадцать два тридцать. И пусть Эван почти два часа молча смотрел в стену, она не могла бросить его просто так, ведь сегодня его отца посадили в тюрьму. Эван остался совершенно один. Ана не знала, как рассказать это родителям – а они наверняка уже в курсе – ведь насчёт Бруксов она не так давно получила чёткое предупреждение.

Она собралась зайти с кухни и тихонько подняться по лестнице в свою комнату, но в последний момент передумала – это было бы слишком по-детски.

– Ана Лусия.

Спокойный, но строгий голос отца окликает её из столовой.

– Можешь не врать, мы знаем, где ты была, – добавляет он, и у Аны вспыхивают щёки.

Она делает глубокий вдох и шагает в столовую, находит родителей, сидящих за столом в напряженных позах друг напротив друга. Они сидят так давно, что остывший чай тёмным, мутным кольцом опоясал их белоснежные, полупустые чашки. Ана встаёт в дверях, готовая к нападению и защите… Нет, к этому Ана никогда не будет готова. Нет ничего хуже, когда двое самых близких людей не понимают и не поддерживают. Она ведь ничего не сделала!