Дорога без возврата - стр. 67
Пришлось возку возвращаться и ехать через Южные ворота, откуда до нужного места – ещё полгорода. Выбравшись, наконец, на Купеческую улицу, лошади помчались, распугивая прохожих, но Гумберту всё равно казалось, что они едут слишком медленно. Он не любил столицу страны русов. Хотя земли германцев или франков даже близко не могли сравниться по богатству с Киевом, с каким удовольствием Гумберт перебрался бы поближе к патриарху, а то и в Вечный город Рим! Туда, где устремляются ввысь шпили древних соборов, где дома утопают в зелени палисадников...
– И где все улицы покрыты булыжником! – с раздражением ругнулся митрополит, чуть не прикусив язык на очередной выбоине из разломившейся доски.
К резиденции возок добрался ближе к вечеру. Гумберт второпях написал несколько строк и вызвал секретаря. Пока не закрылись на ночь ворота, надо было срочно отправить гонца.
Следующей ночью двое мужчин сидели в одном из домов Княжеского града. Весело играл огонь в жаровне – не для тепла, а просто так, для настроения. По стенам небольшой комнаты плясали причудливые тени, а свечи рядом с креслами выхватывали из полумрака лица сидящих. У окна стоял резной столик драгоценной ханьской работы, на нём расположились византийское вино и дорогие южные сладости, а воздух был наполнен причудливыми ароматами.
Ярослав посмотрел сквозь бокал на сына. Куда делся усталый человек, который спорил с митрополитом? Или возвышенный патриот? В комнате сидел хищник: сильный, решительный, в глазах играло веселье.
– Александр, он проглотил наживку?
– Да, отец. Уже послал письмо Хотиму Медведю, что готов поддержать притязания на великокняжеский стол. Мол, согласно древним обычаям, отменённым ещё Владимиром Великим. И его слуга интересовался холопкой, от которой я якобы без ума.
– Черновик письма, надеюсь, твой человек забрать сумел? Пригодится для Земского собора или церковного суда. Заигрался, отче, заигрался.
Александр разлил по бокалам остаток вина, и какое-то время отец и сын сидели молча, наслаждаясь ласкающим язык напитком. Допив свою часть, младший из собеседников на несколько секунд прикрыл глаза от удовольствия, а затем вернулся к разговору:
– Скажи, зачем? Неужели мы не могли обойтись без него? К чему такие сложности?
Ярослав усмехнулся. Сын у него умён, но вот мудрость, которая приходит с годами, проявляет ещё не всегда.
– Когда я узнал, что Яромир слёг с горячкой, а лекарей отправили на дыбу… Шанс, который выпадает раз в жизни! Пусть не я сам, но ты! Но я не хочу оставлять тебе выжженную пустыню, обломки от страны. Сколько Старших родов не согласилось бы со мной? Они ведь тоже дальняя родня княжескому роду. И сколько из них попыталось бы оспорить решение Земского собора силой... У тебя должно быть спокойное наследство. Как раз и подвернулся этот спесивый дурак. Когда Гумберт только-только приехал, я поинтересовался, – мужчина усмехнулся. – Сирота, их сеньора обвинили в богомильской ереси, округу сожгли. Бродяжка прибился к одному из монастырей, как-то сумел добраться до чина аббата. Затем влез в какую-то интригу Синода, и, по слухам, сам патриарх Григорий даровал ему кафедру митрополита. Вот только уже здесь Гумберт с удивлением узнал, что в Киеве слово князя выше слова пастыря. Теперь и старается… А мы – в стороне. И твоё правление начнётся с милостей невинно осуждённым. И ещё. Как Глеб?