Донесённое от обиженных - стр. 48
Первой к нему мчалась овчарка с чёрными лбом, спиной и с песочной грудью. Он не помня себя прижал руки в перчатках к паху:
– А-а-ааа!!!
Издали донеслись голоса: окликали собак. Если окрики и повлияли, то лишь отчасти. Пёс рванул клыками полу реглана и, оказавшись за спиной человека, остервенело взрычал. Вторая овчарка в шаге от Вакера (он уже видел, как она прыгнула и сейчас вцепится в горло) припала к земле, не прыгнув, беснуясь в хрипатом захлёбистом лае.
Подходили люди – без энтузиазма урезонивали собак. Мужчина в демисезонном пальто, в галифе, в сапогах угрожающе спросил Юрия:
– Что ищете?
– Уберите ваших зверюг… Я журналист из Москвы! Меня чуть не разорвали…
– Документы! – обрезал мужчина.
Удостоверение едва не выпало из дрожащей руки Вакера. Его повели к видневшемуся забору. Овчарок взяли на поводки, но они не переставали рваться к нему, он то и дело нервно отскакивал. Улучив момент, обратился к человеку в галифе:
– Видите ли, я лично знаком с товарищем Житоровым, с Маратом Зиновьевичем…
Мужчина ковырнул его взглядом. Журналист постарался улыбнуться по-свойски:
– Марат Зиновьевич не похвалит, что меня волкодавами травят…
Ответа не последовало.
Вышли за забор. Юрий увидел справа косенькую сколоченную из горбылей будку, над асбестовой трубой курился дымок. Дверь будки отпирал дед в шинели, к этому времени добравшийся сюда.
Слева подальше десятка три рабочих в чёрных бушлатах спиливали сосны, расчищая площадку. На воз, запряжённый неказистой лошадкой, грузили обрубленные сучья. Тарахтел мотором полуторатонный грузовичок. Рядом стоял «чёрный ворон».
Люди, что задержали журналиста, отошли к машине, уведя, на радость ему, собак. Он понимал, что пока ещё не отпущен восвояси. Привлекая к себе внимание, помахал рукой и, крикнув: – Я погреюсь! – направился к будке.
Знакомая фигура склонилась возле печурки, в которой догорали угли. Старец положил на них пару чурок и только тогда повернулся к вошедшему. Тот сказал с деланной приподнятостью:
– Вот, дорогой товарищ, зашёл к вам в тепло! – глядя на деда, гость чувствовал, что почти оправился от передряги: сейчас он расколет «загадочную личность».
Старик уселся на самодельную скамейку; напротив стояла такая же. Поперхав, проговорил надтреснутым голосом:
– Чего… в ногах правды нет.
Юрий понял, что его пригласили сесть.
– Спасибо, товарищ! А и разбаловался народ! средь бела дня брёвна воруют? Нагнали оперов с волкодавами! Что ж ты сам-то плохо сторожишь? – говоря, заметил: глаза деда в мешках и складках не потеряли живости.
Старик сказал одобрительно: