Донесённое от обиженных - стр. 2

Происходя из революционной семьи, Марат, загораясь, рассказывал о своём отце-комиссаре, что погиб героем в Оренбуржье весной восемнадцатого. Рассказы запалили в сердце честолюбивого Юрия мечту написать об этом человеке яркий роман. Гибель комиссара, помимо своей романтичности, захватывала тем, что погубители не были найдены… Житорова снедало стремление распутать загадку. Служа в столице и имея успехи, он упрямо добивался назначения в Оренбург. И вот он здесь более полугода. Всё его существо до кончиков ногтей давно предалось идее, что об отце должен быть создан роман. Вероятный автор, дождавшись от друга позволения приехать, выхлопотал у редактора командировку: собрать материал о расцвете колхозной жизни в бывших казачьих станицах. В настоящий момент журналисту не терпелось узнать, что нового раскопал Житоров и насколько оно ценно для романа.

– Не хочу опережать тебя вопросами, Марат, я и без того злоупотребляю, но уверен – ты сознаёшь, что не личный интерес, а цель иного уровня… – произносил гость значительно и проникновенно, стараясь показать другу глубину уважения.

– Знаю я тебя, хитреца! И болтуна! – прервал Житоров без усмешки. – Тебе шницель с пюре или с макаронами? – и кинул подходившей официантке: – Два с пюре!

Юрий, точно за чем-то особо важным, следил, как он откупоривает бутылку нарзана. Наполняя стаканы, Житоров веско, с угрюмым огнём говорил:

– Я убеждён, и не может быть сомнений: мне удалось накрыть его! Он должен был видеть смерть отца… Свидетель (я добьюсь!) прижмёт его к стенке. Еду за свидетелем. Ты со мной?

Гостя встряхнуло – только и смог выдохнуть:

– Марат…

Житоров считал: если он явится лично к свидетелю, тот не сможет замкнуться и «размотается до голой шпульки». Кроме того, сыну не терпелось попасть в те места, в ту обстановку, где витала тень неотмщённого отца.

Ехали поездом до Соль-Илецка: начальник, три сотрудника и Вакер. Журналист, стараясь скрыть гордость, рассказывал: на него, командированного в далёкое таёжное село, совершили покушение – стреляли дважды.

– Пули вот тут пролетели! – он прочертил ладонью воздух у головы. – Почему и нашему брату положено оружие. – Достал из внутреннего кармана пальто так называемый пистолет Коровина, калибра 6,35 мм.

Житоров снисходительно, с иронией сказал:

– Хорошая штука! В мужика с топором стрельнёшь – он, конечно, свалится… но до этого успеет тебе черепок раскроить. Легковатый калибр!

Переночевав в соль-илецкой гостинице, дальше отправились на автомашинах: начальник с сотрудником и журналистом уселись в принадлежащую горсовету эмку. Другие чекисты и пара местных милиционеров покатили в автофургоне, его закрытый металлический кузов имел единственное (с решёткой) окошечко в двери в торце: известный «чёрный ворон» был окрашен в густой синий цвет. Эмка следовала впереди по сырой, тёмной по-весеннему дороге, в кабину проникал душок навоза, что за долгую зиму выстлал просёлок.