Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова - стр. 87
– Мистер Дон Кихот! О, мистер Дон Кихот!
– Что ты хочешь, Санчо,.. брат? – ответил дон Кихот, едва сумев повернуть со скрипом голову, и проговаривая это таким мрачным, таким упавшим и болезненным голосом, каким не говорил никогда в жизни.
– Я хотел бы, если бы это было возможно, – смиренно ответил Санчо Панза, – чтобы ваша милость дала мне две рюмки того бальзама, как, бишь, его там, название, Безнадеждича,..или Кончиазы,.. или Кирдыкота, прошу вас, сэр, подайте мне его, если он случайно окажется у вас под рукой, я вам буду за это очень благодарен, возможно, случайным образом он, это… будет полезен для моих разрушенных костей, в той же высокой степени, как и для ранений!
– Ату меня, несчастного! Горе мне, горе! – горестно ответил дон Кихот, – Ну, если бы он был здесь, то я, несчастный, не имел бы никаких проблем! Его теперь нам только не хватало! Но я клянусь тебе, милый Санчо Панза, поверь святой клятве бродячего джентльмена, что не минет и двух суток, если судьба, конечно, совсем не повернётся к нам задним местом, как я добуду волшебный эликсир для тебя, Санчо, а если не добуду, то пусть у меня за это вырвут все ноги и руки, какие есть!
– Ну и через сколько, по вашему высочайшему мнению, мы сумеем пошевелить ногами? – прошептал Санчо Панса едва слышным голосом.
– Я уже умею говорить, – сказал примирительно рыцарственный Дон Кихот, радуясь открывшейся перед ним возможности, – но сказать, через какое время мы начнём шевелиться, я смогу навряд ли, знай, Санчо, это я виноват во всём, ибо не должен был возложить руку на меч и поднять его против людей, которые не были посвящены в рыцарское достоинство, подобно мне, и так, я думаю, что в печали за то, что я пройдя законы рыцарства и будучи посвящён в члены ордена, вместо того, чтобы сразиться с равными и благородными, сражался со всяким беспёрым отребьем и шушерой, Бог и соизволил ниспослать мне эту жестокую и поучительную кару. Так что, Санчо, когда ты увидишь, что этот непросвещённый сельский негодяй наносит нам какое-то оскорбление, не ожидай, что я возложу руку на меч свой и ринусь на них, потому что я не сделаю этого ни в коем разе, но возложи руку свою на меч твой и наказывай их по своему вкусу и разумению, то есть по своему усмотрению, а если им на помощь и в защиту прибегут патентованные рыцари, я тут же узнаю про это, и, ты уж поверь мне на слово, как-нибудь выручу тебя из беды, и так же, как ты сражался со всяким ничтожным отребьем, защищая меня, я буду сражаться со всякими нечестивыми рыцаришками, выгораживая тебя, а ведь ты уже тысячу раз мог видеть и убедиться в том, как здорово я могу это делать, и насколько ценна эта моя такая сильная рука в нужную минуту!