Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова - стр. 48
Санчо же употребил свой досуг на совсем другое: поскольку у него был полный желудок, налитый отнюдь не цикорной водой, от сна он взял всё, что возможно, и всю ночь спал мёртвым сном, и если бы его не разбудили, если бы хозяин не стал тормошить его, то бог его знает, когда бы он вообще проснулся, несмотря на лучи солнца, сильно бившие ему в лицо, или пение птиц, которые несметными голосами и очень радостным пеньем приветствовали пришествие нового дня. Встав, он подошел к своему бурдючку и нашел его изрядно похудевшим, чем он был накануне вечером, и он всем сердцем огорчился, потому что ясно понимал, что его бурдючок ещё долго не будет иметь никакого пополнения.
Дон Кихот и тут не захотел завтракать, потому что, как говорится, он питался в основном сладкими мечтами. Они выехали на свой старый путь направлением на Гавань Ляпис, и к полудню, примерно около трёх часов увидели её пред собой.
– Здесь, – сказал Дон Кихота, поглядывая на Санчо, – мы можем, брат Санчо Панса, по самые локти запустить руки в самые крутые приключения на свете! Но предупреждаю, что даже если ты увидишь меня в величайших опасностях мира, ты не должен устремлять руку к своему мечу, чтобы защитить меня, пока ты не увидишь, что оскорбляющие меня негодяи – это низшие люди и всякий сброд, и знай, что только в таком случае ты можешь мне помочь, но если же они будут рыцарями, то будет совершенно незаконно и не даровано законами бродячего рыцарства, чтобы ты помогал мне, пока не будешь посвящён в рыцари и сам не станешь бродячим рыцарем!
– Между нами говоря, господин мой, – ответил Санчо, – что ваша милость может ни в чём таком не сомневаться, я из повиновения ни при каких коврижках не выйду, и тем более, что я сам по себе вполне смирен и противен тому, чтобы впадать в безумие и всякие драчки! Верно при этом, что в любом случае я буду денно и нощно защищать свою личность, и у меня не будет особого уважения к любям этим законам, ибо всё божественные и человеческие законы, не говоря уж о рыцарских позволяют каждому защищать себя всеми методами от того, кто хочет обидеть его.
– Тут я вполне могу согласиться с тобой, – ответил дон Кихот, – но в этом случае, чтобы помочь мне супротив рыцарей, ты должен всеми силами сдерживать своё горячее нутро!
– Да я о том же и твержу! – ответил Санчо, – и клянусь, что сдерживание нутра будет для меня свято, как святой воскресный отдых!
Пока они увлечённо обсуждали эти важные проблемы,
два монаха ордена рыцарей Святого Бенедикта на двух дромадёрах, которые были высотой не ниже двух увесистых мулов, оказались прямо перед ними на дороге. На носах у них сидели огромные чёрные очки, а над головами распахнулись большие зонты, призванные защитить их от испепеляющего Солнца. Следом за ними ехала карета, запряженная четырьмя или пятью лошадьми, возница, и два мула. В карете, как стало известно спустя некоторое время, ехала некая дама, и как потом выяснилось, ехала она в Севилью, где находился её муж, который должен был отбыть в Индию с очень важным и почётным поручением. Монахи не смели приблизиться к ней, потому что были случайными попутчиками, но едва зоркий глаз Дон Кихота остановился на них, как он обратился к своему оруженосцу: