Домочадцы и другие лоскутяне - стр. 25
Коробочку он берёг пуще зеницы ока. В ней находились свисток из наполовину стёртой жемчужины и маленький, с почтовую марку размером, обрывок чего-то, что он так и не смог определить. Похоже, на нём был изображён розовый детский башмачок с застёжкой на пуговицу. Впрочем, этот неровный клочок то ли кожи, то ли ткани, то ли бумаги давно стал таким затёртым и выцветшим, что мало кто разглядел бы на нём хоть что-нибудь. Но Симон помнил каждый штрих, каждый изгиб контура на рисунке, потому что хранил и разглядывал его, сколько помнил себя. Он точно знал – это из его жизни, из его детства. И ещё с детства он хранил в памяти странный стишок. Что означали слова этого стишка, ему было неизвестно, и он часто повторял его, как детскую считалочку – домочадцы все слышали его от Симы, и каждый мог подхватить, если Симон начинал бормотать эти строчки в момент работы или размышлений:
Совместное изучение смысла стишка не привело ни к чему – кажется, его просто не было. Особенно смешными казались строчки про сестру, которая наденет платье, когда совсем рассветёт… И только Бабушка Лина говорила: «Если мы не находим смысла в словах, это не значит, что его нет – может быть, мы просто ещё не доросли до понимания…» Она говорила так, обращаясь к Тыкве, умевшей глубокомысленно слушать и выразительно молчать в ответ, отчего все считали её замечательным собеседником.
Дедушка Бертик называл Симона поэтом, но стихи были только видимыми оттисками его бессонниц, его ночных поисков и находок. Потому что работа спасателя всегда полна риска и поэзии высокого накала – а Сима был хорошим спасателем.
Там, где он жил, находилось таинственное место, где сосуществовали все места земного шара, и он был готов в любую минуту отправиться на помощь в самую далёкую даль…
Сегодня ночью он уловил полустёртый прерывистый сигнал… Он долго настраивался на его истончающееся звучание и, наконец, с трудом разобрал – «нет света», «не вижу», «не выбраться»… Каждая клеточка его вобрала звуковые волны этого сообщения, и Сима всем своим существом ощутил дрожание горного склона. Он принял направление тревожного импульса. Очень быстро оделся в дорогу, взял приготовленное у двери снаряжение. Почти бесшумно вышел на лестницу, чтобы не потревожить покой Дома. Но с лестницы чуть не скатился, споткнувшись: на крыльце сидел Миша – отчего-то ему сегодня совсем не хотелось спать.