Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - стр. 26

. Эту истину, издевательски пародировавшую закон, который в устройстве Вселенной обнаруживали философы, сформулировал веком ранее один из афинян – и Деметрий в глубине души тоже вынужден был с ней соглашаться. Его власть в конечном счёте держалась не на одобрении его сограждан, а на чужих копьях. Настоящим хозяином Афин был отнюдь не Деметрий, а его могущественный покровитель Кассандр, македонский аристократ, захвативший власть в Македонии вскоре после смерти Александра Великого и тем самым ставший владыкой всей Греции. Стоило позициям Кассандра ослабнуть, и побочным эффектом стало бы падение Деметрия.

Так в конце концов и случилось. Весной 307 г. до н.  э. к Афинам приблизился большой флот; на власть в Греции предъявил претензии ещё один воинственный македонец. Вместо того чтобы принять бой, Деметрий поспешно бежал в Фивы. В порыве восторга афиняне принялись свергать его статуи и переплавлять их в ночные горшки. Но произошедшее едва ли можно было считать освобождением. Просто на смену одному Деметрию пришёл другой. Новый Деметрий, впрочем, был хотя бы героическим воином. Удалой, молодой и красивый, он даже походил чем-то на Александра. У него не было времени задерживаться в Афинах; едва покорив город, он сразу же отправился навстречу грандиозным сражениям. В историю он вошёл под славным прозвищем Полиоркет – Осаждающий; пережив Кассандра и прикончив сына своего противника, он со временем сам стал царём Македонии. Вернувшись в Афины в 295 г. до н.  э., Осаждающий царь собрал горожан в театре Диониса и выступил перед ними со сцены, словно драматический актёр – или бог. Ещё через пять лет Деметрий снова посетил город, и на этот раз его претензии на статус божества приняли исключительно яркую форму. Он явился в образе Солнца, в украшенном звёздами плаще. Его приветствовали танцоры с ритуальными гигантскими фаллосами, как самого Диониса. Хор пел гимн, в котором царь провозглашался богом и спасителем:

Но вскоре последовало разочарование. Афинский урожай уничтожили внезапно нагрянувшие заморозки; воздвигнутый в честь Деметрия алтарь зарос болиголовом; да и сам Осаждающий царь был свергнут и закончил свои дни в 283 г. до н.  э. узником другого воинственного властителя. Но, несмотря на всё это, греки по-прежнему нуждались в том, что они называли словом «парусия»: в физическом присутствии бога среди людей. Слишком долго не показывались им боги, являвшиеся когда-то на поле боя под Троей, и цари вроде Деметрия многим казались соблазнительной заменой. Не одни афиняне ощутили свою ничтожность в огромном мире, объединённом завоеваниями Александра. Потомки его военачальников царствовали в огромных городах, населённых представителями множества народов, и Афины померкли на фоне их столиц. Крупнейшая из них была основана в Египте самим Александром, который назвал её – с присущей ему скромностью – в честь себя. Последующие правители сознательно сделали из Александрии Египетской новый центр всей греческой цивилизации. Когда Деметрий Фалерский, зализывая раны, подыскивал себе новое место работы, он отправился именно в Александрию. Здесь на деньги македонского военачальника, сделавшегося фараоном, он вместе с другими учёными мужами создал библиотеку, ставшую на долгие века величайшей сокровищницей знаний в мире. Однако, хотя в Александрии были созданы наилучшие условия для разнообразных исследований, ошибочно видеть в ней всего лишь памятник философским идеям Аристотеля. Помимо уникального собрания книг, помимо роскошных залов и садов, в которых собирались учёные, чтобы каталогизировать мудрость веков, в этом городе была ещё и уникальная атмосфера, напоминающая не о холодном совершенстве звёзд, а о красочном разнообразии подлунного мира. Александрия, возникшая там, где прежде не было ничего, кроме голых камней и морских птиц, стала городом чужестранцев – это касалось и людей, и богов. На её улицах рядом со статуями Аполлона или Афины можно было увидеть изображения странных божеств с головами крокодилов или баранов. Очень скоро появились и особенные, собственно александрийские боги. Один из них, пышной шевелюрой напоминавший Зевса, а другими чертами – Осириса, египетского бога, судившего умерших, вскоре превратился в символ древнего мегаполиса. Серапис был провозглашён покровителем правящей династии, а его огромный храм Серапеон стал считаться главным храмом города. Философы, довольные содержанием, которое предоставлял им царь, готовы были внести свою лепту в почитание нового божества. Когда слепнущий Деметрий Фалерский чудесным образом исцелился, он написал благодарственный гимн Серапису, ни словом не упомянув о неподвижном перводвигателе Вселенной. Порой даже ученик Аристотеля отдавал предпочтение богу, практиковавшему индивидуальный подход.