Доминика - стр. 36
– Доминика, ты не против, если мы по дороге заглянем на рынок, мне надо кое-что купить.
Вообще-то рынок находится в противоположной стороне, но если очень надо, то – пожалуйста.
В итоге мы проездили больше часа: то на рынок, то к другу заехать, то в магазин купить игрушку… Я устала сидеть в машине, хотелось домой.
– Дядь Миш, а мы скоро домой?
– Да, хорошо. Сейчас только ещё в одно место заедем.
Прошло полчаса.
Захожу в квартиру, слышу плач на кухне. Влетаю туда – мама сидит и ревет. Падаю на колени перед ней.
– Мама? Мама! Что случилось? Почему ты плачешь?! Мама?!
А она смотрит на меня заплаканными глазами и ничего не может сказать. Открывает рот и только выдаёт нечленораздельные звуки. Я тоже реву. Это невыносимо – видеть маму в слезах.
– Мама, пожалуйста, скажи, что случилось? Что у тебя болит? Папа? Что-то с папой? Папа! – зову его, но в ответ тишина. Бегу в их спальню – там никого. Только вещи разбросаны.
– Мама, ну пожалуйста, пожалуйста, скажи, что случилось.
– Он ушёл, – говорит мама, немного успокоившись.
Кто ушёл, куда ушёл? О чем она? В моих глазах недоумение – и она пояснять:
– Твой папа ушёл от нас, Доминика, – всхлип, – ушел к другой женщине, – опять всхлип, – к своей первой любви, – и снова слезы.
Что? Как?! Нет!
– К какой первой любви, мама?! Разве он не тебя любит?
Мама начинает ещё сильнее плакать. Ничего не понимаю. Ведь это мама первая папина любовь., и они поженились сразу после института! Я все так же сижу на корточках у маминых ног, не до конца осознавая, что происходит в нашей семье.
Проходит около часа. Мама немного успокоилась. Встаю с колен еле-еле: ноги затекли. Хочу налить маме и себе чай. Присаживаюсь рядом с ней за стол.
– Она вернулась недавно, – начинает рассказывать мама, – из Москвы, куда уезжала с мужем. Теперь она в разводе. Все такая же красивая… Он не смог уже без нее, зная, что она тут, рядом и свободна, и все еще любит его, оказывается. И папа ушёл к ней. К своей Доминике.
И тут меня словно бьёт током. Доминике? Доминике?!
– Меня назвали в ее честь? – как же противно становится на душе.
– Теперь, думаю, да. Тебе дал имя папа. Не просто же так. Доминика, – с какой-то долей ненависти, брезгливости и отвращения сказала мама, при этом глядя на меня.
Это больно. Это очень больно. Меня будто ударили в грудь. Не могу вдохнуть. Просто не могу. Воздух закончился. Слезы застилают глаза. Образ мамы становится нечетким. Все размыто. Я падаю со стула. Но мне больно не от падения, а от маминого взгляда, от ее голоса. Ощущение – словно огонь сжигает меня изнутри. Живот скручивает в узел. Руки и ноги немеют.