Домик под скалой - стр. 13
Наконец Анна сообразила, что двойные деревянные балки над ее головой используются в качестве своеобразной кладовки. В промежутке между каждой парой опор, поддерживающих второй этаж, имелся пятидюймовый зазор, и в одном углу корешком наружу лежала какая-то книга. Анна встала и вытащила ее. Это была старая тетрадь с обложкой из мягкой кожи, и, открыв ее, Анна обнаружила рецепты, записанные убористым аккуратным почерком. Наверное, тетрадь принадлежала бывшей владелице дома, Брен: то ли Маккензи намеренно оставил ее тут, когда увозил вещи старухи, то ли просто не заметил. Сборник рецептов ее бабушки был настоящим сокровищем, и особую ценность ему придавали воспоминания о том, как в детстве Анна готовила по нему вместе с матерью. Беря его в руки, она каждый раз ощущала, что чуть лучше узнаёт бабушку, умершую еще до ее рождения. Благодаря бабушкиным рецептам она чувствовала себя ближе и к матери, которой не было рядом бо́льшую часть ее жизни.
Наверное, записи Брен – такое же ценное наследство, и Анна мысленно отметила, что тетрадь обязательно нужно вернуть Старому Робби. Может, у него есть дети и внуки, которые будут готовить по рецептам Брен и вспоминать ту, кому принадлежала эта тетрадь. Жаль, если рецепты, собиравшиеся на протяжении многих лет, будут утеряны. На некоторых страницах Анна заметила рисунки, вероятно сделанные самой Брен, а на других – примечания еще более мелким и аккуратным почерком. Замечательная вещь, заслуживающая бережного обращения. Анна положила тетрадь на кофейный столик и доела тост.
Сил не было, и голова плохо соображала, но, понимая, что заснуть не сможет, Анна решила прогуляться. Минут десять – именно столько времени потребуется, чтобы дойти до конца деревни и вернуться назад, – входную дверь можно закрыть на щеколду, а внутреннюю – на ключ.
На улице Анна остановилась, задумавшись, куда пойти, налево или направо; резкий ветер ударил ей в лицо и растрепал волосы. Налево, решила она, – в ту часть Криви, которой она еще не видела. Утренний свет, в Лондоне тусклый и грязно-серый даже в такую рань, был чистым и ярким, хотя половина деревни все еще скрывалась в густой тени скалы. Начался прилив, и море, расцвеченное всевозможными оттенками лазури и бирюзы, плескалось у самого верха стенки набережной, скрывая свою силу за тихим шелестом волн. Анна сделала глубокий вдох, наполнив легкие соленым воздухом, и отправилась в путь. Она всегда просыпалась ни свет ни заря – настоящее благословение при ее работе. Посмотрев на часы, Анна поняла, что в той, другой жизни в это время она бы уже ехала в ресторан, на очередную долгую смену, где возможности контакта с внешним миром ограничивались редкими пятиминутными перерывами, когда она на пять минут выскакивала в переулок и вставала рядом с мусорными контейнерами. Но с этим покончено, и она больше никогда туда не вернется.