Домик на дереве - стр. 27

– А что ты предлагаешь: сидеть и ждать еще часа два?

– Я предлагаю: наблюдать!

– И что нам это даст?

– Не знаю пока.

– Вот именно, что ты ни черта не знаешь! Надо действовать, причем решительно, а не сидеть, сложа руки.

– Разве ты не боишься? – спросила у Степана Настя.

– Я ничего не боюсь.

– Он свистит!

– Говорю как есть.

– Он ничего не боится, если не считать темноты, пауков, высоты, туннелей и еще тысячу фобий.

– Брехня все это, – отнекивался он.

– Меня не обманешь, я-то тебя знаю.

– Короче, Санек, закрой пока свою варежку и смотри, как работают профессионалы. И готовь пачку первоклассных сигарет! – Степан уверенной походкой зашагал к дому.

– Ты не остановишь его? – испуганно спросила Настя.

– Нет. Пускай идет, герой чертов! Его все равно не переубедить.

– А если «Дитя» – опасен?

– Его проблемы.

– Он же твой друг.

– И что ты предлагаешь?

– Идти за ним. Одного «Дитя» не побоится, а троих – запросто испугается.

– Ох, как мне хочется в это верить. Идем!

***

– А вы чего приперлись? – спросил Степан, когда мы подошли к нему; мы стояли в двух шагах от дома. – Я бы и один справился.

– Ладно, не умничай. – Я держал в руках палку, наивно полагая, что она поможет мне; Настя, по моему наказу, взяла в каждую руку по камню. Лишь Степка был не вооружен, но опасен: его кулаки – лучше любого камня. – Мы пришли помочь.

– Втроем не так страшно, – заметила Настя, озираясь по сторонам.

Степан без лишних предисловий постучал в дверь, напористо и гулко. У меня замерло сердце. Те мгновения показались мне вечностью: стук в дверь – и в ответ тишина; снова стук – и снова тишина. Минуты ожидания, ожидания перед неизвестным, пугающим и волнующим, сбивали с толку, приводили в трепет, рисовали жуткие картины в моей голове, заставляли дышать учащенней, словно после весенней пробежки; я слышал колокола в ушах и думал, что не выдержу больше ни минуты, трусливо убегу, спрячусь где-нибудь и как ненормальный закричу.

– Шышь он откроет. – Глядя на Степана можно было увидеть воинственность в глазах, огоньки безумства: так он желал доказать всем, в том числе себе, что он ничего не боится, что все страхи остались в прошлом; он вырос и готов стать героем.

– Выломаю фанеру в окне и проникну в дом.

– Ты с ума сошел! – прикрикнул я и услышал слабое рычание собаки, доносимое за дверью дома. – Вы слышали?

– Спаниелей я еще буду трусить – ну уж нет!

– Хозяин дома. И собака дома. Надо бежать отсюда, пока он не вышел и не…

– Эй, летающий двуногий чудик, выходи на честный бой! – крикнул Степан и забарабанил по двери.

И тут случилось то, что никогда не стереться из моей памяти. Ворота резко распахнулись, из дома повалил густой белый дым, начало что-то взрываться под ногами, а потом появлялся ОН – Его Величие «Дитя тьмы», от вида которого у меня заледенела кровь в жилах и глаза чуть не вылезли из орбит; я свалился на землю и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Его крылья были расправлены; худенькое тело скрывал черный плащ, пропитанный чей-то кровью (полы плаща волочились по земле); на обнаженных кистях рук красовались длинные, пожелтевшие когти; морда скрылась под толстым слоем грязи; во рту – кусок окровавленной плоти, которую он с удовольствие жевал; на лбу – два рога. Глядя на нас сверху вниз, на испуганные личики трех подростов, он выплюнул разжеванную плоть и зарычал, как рассерженный медведь. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что надо как можно быстрее уносить ноги, пока еще не поздно; Насте и Степану тоже подсказывали инстинкты. Мы бежали со всех ног в сторону штаба, подальше от лесопилки, от его страшного обитателя.