Домик на дереве - стр. 24
– Почему он не пользуется крыльями? – спросил я.
– А мне откуда знать-то!? Ну и вопросы ты задаешь. Я последовал за ним. Боялся, чего там уж скрывать. Думал, что он увидит меня, почувствует чужое присутствие. Но ничего подобного не произошло: он шел себе и шел, да что-то там себе под нос бубнил.
– Бубнил?
– Это еще что, Санька. Цветочки, как ты говоришь! Когда он запел «Утомленные морем», я вообще обалдел.
– Он пел на романдском языке? – уточнил я.
– Так точно! Правда, с небольшим южным акцентом, но вполне понятно. Я расслышал каждое слово. Но и это еще не все.
– Он начал танцевать?
– Неа. Это было бы забавно: танцующий инопланетянин. Но такого не было. У «Дитя тьмы» есть свой питомец. – Степан, увидев мое ошарашенное лицо, засмеялся. – Я знал, что ты обалдеешь от такой вести.
– Кошка или собака?
– Собака. Обычная дворняга: помесь спаниеля и какой-нибудь там болонки. Не знаю. Собака ждала его у дома. Увидев хозяина, рванула к нему, а потом всего облизала от радости. «Дитя» по всей видимости, был рад такой перспективе, остаться в собачьих слюнях; все наглаживал ее и говорил, что она «хорошая собака».
– На романдском?
– Ну, на каком еще! Если бы он сказал на своем, инопланетном, я бы ни черта не понял.
– Ты не выдумал?
– Мне что, заняться нечем?
– Не знаю. Может, это розыгрыш?
– Какие могут быть шутки, когда дело касается внеземных цивилизаций.
– Логично.
– Вы извините, ребята, за мою назойливость, но мне хоть кто-нибудь расскажет про того, кого вы величаете «Дитя тьмы»? – поинтересовалась Даша.
– Да с легкостью, – сказал Степан и спросил. – А чего раньше не спрашивала, молчала? Давно бы рассказал.
Пока Степан в красках описывал нашу первую встречу с инопланетянином, мы незаметно добрели до лесопилки, которая обычно приводила меня в уныние – и не одного меня. Стены лесопилки окаймляла паутина трещин, идущих от основания до крыши, часть которой обвалилась и покоилась на прогнившем деревянном полу, покрытом пылью и грязью; черные глазницы лесопилки – окна – были выбиты; на уличном складе, закрытом покатой и дырявой крышей, лежала груда мусора, отвратительно пахнущая; ворота отсутствовали, обнажая запустевшее, одинокое, никому ненужное здание-призрак.
– Никогда здесь не была, – призналась Настя, с ужасом глядя на лесопилку.
– Говорят, здесь призраки обитают, – сказал Степка, причем на полном серьезе; я относился к таким байкам с недетским скептицизмом и любил подшучивать над доверчивым другом, верующим в то, что ни разу не видел; я предпочитал сначала увидеть, а потом поверить – и никак иначе.