Домашняя-2 - стр. 18
– Будешь у меня шёлковой, ― сказал Альберт, и наконец-то, сместил удар в сторонку. Удар по новому месту был менее болезненным, и она заговорила умоляющим голосом:
– Прошу, отпусти, я буду послушной.
– Ты будешь лежать столько, сколько я тебе велю, ― жестоко предвещал Альберт. Он снова замахнулся и сильно её ударил.
– Нет, не заставляй лежать. Прошу… прошу…
– Сделаем две красивые полосочки на твоей попке, ― насмешливо сказал Альберт. Теперь он всё время бил её выше. Гюнай, вскрикивая, хныкала:
– Эхе… эхе… а-а-а…
Она плакалась, а когда очередной удар настигал её нежную кожу, ― кричала.
– Будешь лежать, когда я тебе велю. И выходить, когда я велю.
Он снова ударил её, заставив крикнуть:
– А-а-а…
– Поняла меня, деточка?
– Я обещаю слушаться. Пожалуйста, не бей, ― пискляво взмолилась Гюнай. Боль стала настолько сильной, что её было невозможно терпеть. Она уже знала, что её попа кровоточит, а он продолжает её бить. Удар за ударом, и каждый следующий его взмах кажется сильнее предыдущего. От ужаса и боли ей было тяжело дышать.
– Кажется, две полосочки уже имеются, ― насмешливо заключил Альберт, но сам замахнулся и ударил её ещё.
– А-а-а… пожалуйста.
– Но это ещё не всё, ― сказал Альберт, но сам повесил розги на место. Гюнай посмотрела на них, и её сердце замерло. Его пластиковые розги были в кровавых следах. И это была её кровь.
Альберт пригнулся и прошептал в её ушко:
– Теперь я буду бить тебя за любую провинность. За любую.
– Эхе… эхе… ― слезливо захныкала Гюнай. Он уже не бил, но её попа до сих пор болела, пощипывала двумя полосками.
Глава 5. Измена
Альберт посмотрел на её красную попу с ехидной улыбкой. Как он и хотел, её попа кровоточила двумя полосками, которые уже сильно вздулись. Подушечкой указательного пальца он начал поглаживать эту кровавую полосу.
– Ты теперь хорошо наказана, ― насмешливо сказал Альберт. Гюнай ощутила сильное пощипывание. Он будто шкрябал её рану, и это заставило её вскрикнуть с новой силой:
– А-а-а…
Гюнай кричала, выпучив глаза и крепко сжимая кулачки. Она уже не пыталась вырываться. Убедилась, что в этом нет никакого смысла. Он слишком крепко её привязал…
– Надо обработать твои ранки, ― сказал Альберт и погладил другую её ранку.