Дом волчиц - стр. 22

Амара чувствует, что снова погружается в ночной мрак. Жалкого довольствия, которое выдает им Феликс, едва хватает на еду, особенно если они скидываются на нужды Фабии. Такими темпами ни одной из них никогда не удастся накопить на свободу.

– Ничего не поделаешь, – произносит Виктория, словно прочитав ее мысли. – Мы всё восполним.

Амара смотрит на выцарапанную ими надпись. «Засаживай медленно!» Теперь она уже не кажется забавной.

Кресса встает.

– Пора идти в термы. Надо привести себя в порядок, если мы не хотим, чтобы от нас весь день несло мужской вонью.

Омовение в женских термах – ежеутренний ритуал проституток. Амара подозревает, что она не единственная из девушек, для кого оно является не только физическим, но и эмоциональным очищением.

– Я могу остаться, – предлагает Виктория. – А одна из вас пусть сходит за лампами.

– Я схожу, – вызывается Амара после недолгого молчания.

Ей хочется помыться не меньше, чем остальным, но она в долгу перед Крессой за вчерашнее спасение, Дидона перенесла кошмарную ночь, а Бероника накануне почти весь день была заперта в четырех стенах. Правда, принимая во внимание ее роман с Галлием, это, возможно, не было с ее стороны таким уж большим самопожертвованием.

– Возьми мои сбережения, – предлагает Кресса. – Расходы поделим, когда вернешься.

Выйдя в коридор, они сталкиваются с подметающей пол Фабией. Амара в который раз задается вопросом, где бедняжка провела ночь. Ей уже случалось видеть, как эта старушка калачиком спит на заднем крыльце, закутавшись в один лишь плащ. Фабия улыбается четырем волчицам.

– Ну разве не красавицы? – произносит она и помогает им причесаться. Хотя сейчас им и не предстоит охота, Феликс ненавидит, когда его женщины разгуливают по городу в затрапезном виде.

– Тебе никогда не потребуется красить губы, – говорит Фабия Амаре, которая расправляет свою желтую тогу и застегивает ее дешевой булавкой. – Счастливица, они у тебя яркие, будто гранатовые зерна.

Амара пытается представить, как в юности выглядела сама Фабия. Ее лицо не просто сморщено, а изрезано бороздами, подобными тем, что колеса повозок за многие годы оставляют на каменной мостовой. Несомненно, в этих горестных складках виноват еще и ее засранец-сын.

– Может, принести тебе чего-нибудь поесть? – спрашивает Амара.

– Не беспокойся, – отвечает Фабия. – Галлий вчера угостил меня хлебом.

Выходя из «Волчьего логова», они минуют развалившегося на крыльце полусонного Трасо. Его губа подзажила, но нос выглядит все таким же опухшим. Он спрашивает, куда это они все собрались, и с усилием встает, чтобы удостовериться в правдивости их рассказа о разбитых лампах. Заручившись его неохотным разрешением, девушки покидают лупанарий. В паре шагов от входа в женские термы Амара прощается с подругами и с повязанным вокруг талии кожаным кошелем Крессы отправляется в гончарную лавку на виа Помпеяна.