Дом в небе - стр. 38
К полудню следующего дня, когда автобус прибыл в Джамму, я перевернула последнюю страницу книги. Теперь мое внутреннее «я» точно знало, что надо делать. Сойдя на автостанции, я сдала свой билет, получила остаток и купила новый билет обратно в Пешавар. Пока я ждала автобус, бедная итальянка не шла у меня из головы. Меня трясло от страха за нее. Но потом я взяла себя в руки. Ведь я не она, а она не я. Клементине Кантони просто не повезло. А мне повезет.
Я приехала в Кабул жарким днем в начале июня. Билет на маршрутку, идущую через Хайберский проход, стоил двадцать долларов. Если в прочих городах Азии, где мне приходилось бывать, никуда не деться от смога, запаха гниющего мусора и нечистот, то в Кабуле постоянно тянет горелым – в воздухе висит стойкая смесь керосина и древесного дыма с более едким привкусом жженого пластика. И через несколько недель после отъезда из Афганистана моя одежда и рюкзак сохраняли этот запах, даже после стирки в прачечной.
Город был красив, хотя и весь в развалинах. По дорогам, точно рептилии, ползала бронетехника, тащились повозки, запряженные ослами, ездили велосипеды. Калеки – инвалиды русской войны восьмидесятых годов выпрашивали на рынках милостыню. Редкие женщины, закутанные в паранджу, напоминали ходячие чехлы для бадминтонных ракеток или синие привидения. Мужчины в куфиях, сидя под пляжными зонтами, продавали сотовые телефоны. Рядом были магазины, торгующие европейской обувью и офисной одеждой, и киоски, набитые китайской электроникой. Ветхозаветный старый город, вросший в терракотовые холмы, с домами из булыжника и кирпича-сырца, смотрел свысока на новые кварталы. Внизу, над крышами панельных домов советского типа, торчали строительные краны – Запад подкинул денег на ремонт.
Со мной был Амануддин – дружелюбный афганец средних лет, с которым я познакомилась в Пешаваре, и один из его сыновей. Они торговали коврами. Амануддин эмигрировал в Пакистан много лет назад, но часто навещал родню, оставшуюся в Кабуле. В Пешаваре я каждый день приходила в его магазин, чтобы выпить чаю. Он показывал мне фотографии прежних дней, когда он служил в армии моджахедов и воевал против русских, и много рассказывал о Кабуле, описывал все в подробностях, особенно шикарные розы, которые разводит его мать.
На автобусной станции мы втроем пересели в такси и поехали на окраину города. Когда улица превратилась в узкую тропу, мы вышли и дальше двинулись пешком. На мне была абайя, которую я позаимствовала у жены Амануддина, – свободная черная рубашка из менее плотного материала, чем паранджа, – и головной платок, хиджаб. В общем, выглядела я прилично, вот только абайя была слишком коротка для моего роста, и снизу торчали джинсы, выдавая во мне иностранку. Мы с вещами стали спускаться по каменистой тропе, которую пересекал бурный ручей.