Дом с золотой дверью - стр. 16
– Ты хочешь нанять музыкантов? – удивленно спрашивает Руфус. В прошлой жизни сутенер сдавал Амару с Дидоной в аренду, и девушки пели на пирах. Так Амара и познакомилась с Плинием. Дело редко ограничивалось одним лишь пением.
– Не подумай, я не собираюсь выступать за пределами этого дома, – быстро произносит Амара. – Но мне так нравилось перекладывать стихи на музыку в компании Дидоны! И так хотелось бы потешить этим тебя! Друзилла готова разделить затраты, если сможет время от времени звать наших музыкантов к себе. Мы обсуждали, кого нанять. Может, флейтистов?
– Так вы, значит, уже все решили? – смеется Руфус. – Что ж, дай-ка подумать. Пожалуй, я найму тебе музыкантов, когда ты сыграешь мне на арфе.
Филос выносит сладкого вина, хлеба и рассыпчатого сыра, который Марта вчера купила специально к приходу Руфуса. Филос опускает поднос на столик перед Амарой. Она пытается поймать его взгляд, чтобы поблагодарить, но он отводит глаза. И уходит так же бесшумно, как и появился.
– Что Друзилла сказала тебе на вчерашнем уроке? – продолжает Руфус, не удостоив раба вниманием. Портрет Дидоны на стене он тоже не заметил. – Как твои успехи?
– Друзилла считает, что будет лучше, если у меня дома появится свой инструмент для занятий, – отвечает Амара, протягивая Руфусу бокал вина.
– Я уже много раз это повторял! – восклицает Руфус, закатив глаза, и отпивает из бокала.
– Боюсь, пока моя игра тебе не понравится, – говорит Амара. – Не хочу тебя разочаровывать.
– Моя беспокойная пташка. – Руфус наклоняется, чтобы снова поцеловать Амару. – Ну разве я могу перестать тобой восхищаться?
Амара улыбается Руфусу, внутренне содрогнувшись при звуках своего ласкового прозвища. Руфус начал называть ее так после освобождения: Плиний в одном из писем к Руфусу сравнил Амару с птицей, что не поет в неволе. Отставив бокал, Руфус притягивает Амару к себе.
– Сегодня утром у меня мало времени, любимая, – шепчет он, зарывшись лицом Амаре в волосы и скользя рукой по складкам платья.
– Дай мне минутку, – просит Амара, вспомнив, что не натерлась жасмином, а главное, не приняла средство от беременности – этого Амара предпочитает не делать на глазах у Руфуса.
– Только поскорее, – отвечает он, отпуская Амару. По пути из атриума она, обернувшись, бросает на Руфуса взгляд, которому ее научила Виктория. Амара знает, что теперь Руфус точно не устоит. Их глаза встречаются, и Амара тут же убеждается в своей неуязвимости. Сложно представить, что однажды этот мужчина перестанет ее желать.
Руфус ушел, и Амара в одиночестве сидит за туалетным столиком. Трясущимися руками она берет пузырек с сурьмой. И ставит его на место. Слишком самонадеянно было использовать тот самый прием, чтобы впечатлить Руфуса. Тот самый прием, которого от Амары всегда требовал Феликс и который теперь тревожит в ней темные воспоминания. Амаре повезло, что любовник был на пике наслаждения и не заметил ее замешательства. Хотя бы в этом ее затея увенчалась успехом.