Дом с семью головами - стр. 24
– Спасибо, миссис Холлис.
Старик рассмеялся, как только Барбара ушла:
– Да ну вас к чёрту!
– Я серьёзно!
– Где вы это видели?
– В кабинете доктора.
– Что вы с ней там делали?
– Я с ней – ничего. А она – гладила себя, целовала руки… и всё остальное.
– Пресвятые угодники! Она сама разделась?
– Да. Вернее, – Томпсон облизал губы, – доктор велел ей это сделать.
– А, ну раз доктор велел, тогда ясно-понятно. Это часть лечения, голубчик!
Джеффри Томпсон покачал головой.
– Боюсь, ничего не вышло, – он принялся за еду.
– То есть как это?
– Сеанс не удался, – сказал Томпсон, скривившись от вкуса еды. – Господи… Что это?
– Кишки с потрохами. Праздничное блюдо! Думаю, это в честь вас.
Томпсон отложил вилку и нож и взял стакан. Стерпев горечь напитка, Томпсон сказал:
– Доктор Джейкобс, как мне кажется, хотел продемонстрировать, что нужно любить себя при любых обстоятельствах.
Бульденеж прыснул:
– Боже правый! С чего вы это взяли?
– Пожалуйста, тише, – испугался Томпсон и поглядел на дверь за спиной.
– Вы ж ни черта…
– Тише!
– Вы ни черта не поняли! – прошептал старик. – Суть была не в какой-то там любви!
Томпсон уставился на Бульденежа.
– А в чём тогда?
– Доктор хотел вас развеселить!
– Развеселить?
– Мой дорогой! – смеялся Бульденеж. – Я же говорил, у вас кислая мина. Требовалось радикальное решение. Говорил же вам, у доктора свои методы!
– Но… Это так жестоко.
– Но действует же! Вы повеселели и уже забыли о своих глупостях! Ну там чтоб прыгать с утёсов…
В нерешительности Томпсон попробовал картофель.
Старик чавкал и попутно продолжал весело делиться мыслями:
– Знаю, вы подумали – цирк уродов, да? Вот что: вы правы. Барбара работает в нашем маленьком цирке уродов. Знаете, почему люди там работали испокон веков? Они были изгоями. Как мы с вами. Только у них другого выбора не было, потому что бедны были. Мы с вами уродливы морально, они – внешне. Моральные уроды смеются над физическими. Так было всегда. Никогда не бывало наоборот. Моральные уроды правят миром.
Бульденеж запил остатки еды отваром и скорчил рожу.
– Пробирает, дрянь! Каждый раз!
– По-вашему, я – моральный урод?
– Это так, мой мальчик. Внутренне вы, как и я, искажены. Искажение внешнее зовётся уродством, значит, и с внутренним та же история.
– Стало быть, у Барбары нет другого выбора?
– Ох, вот уж нет! – Бульденеж отрыгнул и сыто добавил: – Барбара здесь просто счастлива!
– А теперь время играть! – возвестила Сара.
– Идёмте! – подскочил Бульденеж.
Джеффри Томпсон поспешил следом.
– Благодарю за ужин, – попутно кинул он.
Сара поглядела на полную тарелку.