Дом, пропахший валерьянкой - стр. 9
– Я тебя, брат, что? Я просил пошибче ехать, а ты что, рожа твоя безобразная, – свое барахло ржавое бережешь? Смотри, ни гроша ломаного не получишь.
– Дык, батюшка барин, я ж не понарошку. Уж больно ухабисты нынче мостовые, не ровен час колесо спустит.
– Я тебе спущу, да так, что долго меня вспоминать будешь, – пригрозил Михаил Петрович.
Водитель нахмурился и обиженно засопел, но скорость прибавил. Однако пришлось не только сбавить скорость, но даже остановиться, ибо на пути вдруг появился городовой. Выведя водилу на свет Ильичев, он стал журить того за лихачество и вдобавок попросил дыхнуть три раза. Не почувствовав у нарушителя запаха вина, отпустил его с Лениным, пригрозив, что другой раз прикажет высечь розгами, ежели что. Мишель при этом, решил не вмешиваться и не воспользовался своим партийным билетом, чтобы помочь водителю, пожалев только, что связался с этим недотепой.
Проезжая мимо телефонного автомата, Мишель вдруг потребовал остановиться, достал из внутреннего кармана шинели старенькую обтрепанную записную книжечку красного цвета с еле сохранившимся тисненым профилем Ленина, а также мелкую монетку из другого кармана. Он быстро отыскал нужную страничку и, приказал лохматому шоферу:
– Ты это, братец… Вот тебе две копейки, позвони по этому номеру, попроси, чтобы вызвали Клавдию Тимофеевну и скажи ей, что звонишь от Михаила Петровича, пусть приготовится, я буду скоро. Да поживей, что глазами водишь, скотина, может звонить не научил никто? Или меня заставишь вылезать?
Водитель нехотя подчинился, долго топтался внутри телефонной кабинки, чесал макушку головы и пожимал плечами, переговариваясь с кем-то, но просьбу Михаила Петровича, как ему показалось, в конце концов выполнил. Изменив маршрут движения, Жигули повезли «сердитого барина» в отдаленный район Петербурга Озерки в одно из женских общежитий, где проживала близкая знакомая телеграфиста семипудовая вдовствующая белошвейка Клава. По пути пришлось остановиться еще раз возле чайной, где Михаил Петрович решил разогреться рюмочкой, да и папиросы все вышли, нужно было запастись табачком. Он подумал, и решил еще купить Клаве кулек пионерских конфект. Когда, наконец, добрались до Озерков, было уже четверть пятого. Выйдя из развалюшки, Михаил Петрович не снимая лимонных перчаток достал из портмоне мятую ассигнацию малого достоинства и небрежно бросил на сиденье, где только что сидел сам.
– Эх, барин, куда ж это годится? Добавил бы за старательность, – забеспокоился водитель, обернувшись и увидев мятый рубль. – Цельный час, почитай, кружились по городу. Как же это можно? Хоть бы на рюмку-то еще… Да и детки у меня, опять же, кормить надо. Добавь, слышь, партийный ты человек, а?