Дом под снегом (сборник) - стр. 8
Артем выглядел не очень: глаза больные, температура, видимо, снова поднялась. Алена присела рядом с ним на кровати.
– Хочешь, покачаю на ручках? – спросила она.
– Не надо, – отказался Артем. В семь лет он чувствовал себя окончательно и бесповоротно взрослым. – Так посиди.
– Хорошо, – согласилась Алена. – Давай тогда температуру померяем. А я тебе пока книжку почитаю. Вы с Татьяной Семеновной где остановились?
Артем взял из маминых рук градусник, засунул себе под мышку. Вышло криво. Алена попыталась поправить, но он не дал. Читали про барона Мюнхгаузена. Главу о взбесившейся шубе, которая разорвала в клочья наряды барона, и потому хозяину пришлось застрелить ее из пистолета. Тема не смеялся, слушая эту историю. Наоборот, сидел и хмурил брови. Потом спросил:
– А нельзя было просто укол от бешенства в живот ей сделать? Почему сразу стрелять?
– Ну, – Алена всерьез задумалась над поставленным вопросом, – точно не знаю. Но, полагаю, во времена барона лекарства от бешенства еще не изобрели.
– А-а, – поверил Артем, – но можно же было попробовать ее усмирить. На цепь там посадить для начала или в клетку.
– Не знаю, – Алене стало не по себе от их разговора. Думала она не о шубе. – А ты полагаешь, на цепи или в клетке лучше?
– Думаю – да. Если б я был бароном, я бы попробовал сначала так.
– Ясно. А я бы – отпустила ее в лес, – вздохнула Алена. – Пусть себе жила бы на воле. В доме под снегом.
– Хитренькая, – сощурился Артем. – А барон ходи без шубы, да? Холодно вообще-то. К тому же она ему по праву принадлежит.
Алена вздрогнула. Слишком недвусмысленный оборот принимал для нее этот странный разговор.
– По какому праву?
– По праву собственности, – сказал Тема таким тоном, что Алене стало стыдно за собственную глупость и неуместный вопрос.
– А-а. Но она же стала живая! – возразила Алена. – Разве живое существо может быть собственностью?
– Не знаю. – Артем обиделся на то, что мама не соглашается с ним. – Она не живая стала, а бешеная просто. Понятно?
– Понятно, – устало согласилась Алена. – Она стала бешеная.
Настроение окончательно упало. Депрессивное состояние прочно обосновалось внутри.
У Артема было тридцать девять. Алена испуганно отложила градусник – как же она боялась и ненавидела его болезни! Стало не по себе оттого, что поехала сегодня с Вадимом, хотя с утра уже знала, что Тема заболел. В сознание ржавым гвоздем вонзилась мерзкая фраза: «Дети расплачиваются за грехи своих родителей». Эти слова не покидали ее распухшую от мыслей голову до самого утра. Она была уверена, что, проведи она день как положено, сыну не стало бы хуже. Ночью Артем начал кашлять. Этого Алена боялась больше всего, наученная горьким опытом перенесенной им в двухлетнем возрасте пневмонии. Тогда она тоже, несмотря на замужество, беспощадно влюбилась и при любом удобном случае сбегала на свидание, оставляя Тему на бабушек. Результатом такой безответственности, она это знала точно, и стало воспаление легких сына плюс три недели в ужасной больнице. В качестве искупления греха. Вот так. Дети расплачиваются за грехи своих родителей. За их омерзительную похоть и грязное сладострастие.