Дом обнаженных страстей - стр. 2
– Дорога подвела!
– Машину во двор можешь поставить, – предложил Паша.
Он едва взглянул на машину зятя. «Крузер» не совсем новый, три года уже, но Паша его раньше не видел. Да и не хотел видеть. Не очень-то радовали его карьерные и материальные успехи сестры.
– Да тесно у вас.
– Поцарапать боишься? – усмехнулся Паша так, будто уличил Тимофея в жлобстве.
– Может, подождать, когда гости разъедутся?
– Может, и разъедутся… – пожал плечами Паша. – Ну, чего стоим?
Дверь открылась, на крыльцо вышла Галина Дуванова. Молодая, слегка за тридцать, розовощекая, полногрудая, бедра широкие, ноги не столько толстые, сколько крепкие. Взгляд с огоньком, улыбка с юморком, веселые ямочки на щеках, такой Тимофей ее помнил. Галка и сейчас улыбалась, но как-то не очень весело.
– Ну, чего стоим? – так же спросила она.
Тимофей добродушно засмеялся. Жена повторила за мужем слова точь-в-точь, причем не сговариваясь, в другое время Паша посмеялся бы над этим, но сейчас он косо глянул на гостя, как будто непотребство какое-то услышал.
Дом у тестя очень даже ничего, двухэтажный, сложенный из белых газобетонных блоков, швы грубые, фундамент голый, без обшивки, даже отмостки нет, крыша простая, двускатная, словом, никакого изящества. Но стоит дом крепко, основательно, крыльцо – голый бетон, за двадцать с лишним лет ни кусочка из ступенек не выкрошилось. На века строил Егор Павлович, но дожил только до шестидесяти семи. Что, в общем-то, не так уж и мало.
Хороший дом у Егора Павловича, но заходить что-то не хотелось. От угнетающей похоронной обстановки сдавит грудь, будет трудно дышать, но делать нечего, нужно идти.
Вешалки в прихожей завешаны верхней одеждой, места свободного нет, а Галке хоть бы что. Могла бы и забрать у Полины пальто, а у Тимофея куртку, отнести в их комнату или хотя бы плечики подать, нет, смотрит, как петельки соскакивают с крючков, думает о чем-то постороннем. Или потустороннем.
Кухня в доме большая, стол накрыли в ней. Похороны, тризна в кафе, теперь вот поминки дома, собрались самые близкие. Тетя Лада, свояченица покойного, Женя, друг семьи, и его жена, Родион Калугин, двоюродный брат Паши, этот с девушкой, которую Тимофей видел впервые. И которой невольно залюбовался.
Вряд ли эта девушка знала Егора Павловича, но выглядела она так, как будто его смерть стала для нее ударом. Волосы черные, как траурная косынка, кожа лица чистая, светлая, а под глазами темные круги, как будто она выплакала все слезы. А глаза красивые, голубые, глубокая печаль в них ей к лицу. Нежная девушка, хрупкая, женственная. Тимофей ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев.