Дом на отшибе - стр. 10
***
Петька ворочался в кровати, простыня сбилась в комок, а подушка казалась твердой, как кирпич. В комнате не было так уж темно, окна были чуть приоткрыты, и сквозняк приносил с улицы запах сырой травы и дыма.
Страх сковывал Петьку изнутри. Не такой страх, как когда лают собаки в темноте или как когда ждешь двойку за контрольную. Этот был другой – липкий, глухой, иррациональный.
Он не мог сформулировать, что именно произошло у того дома, не мог объяснить себе, почему Мишка закричал так, будто увидел что-то жуткое, но чувствовал нутром: это было что-то немыслимое. Что-то, что не возможно не испугаться.
Часы на стене с глухим щелчком отсчитали три. И вдруг издалека донёсся гул двигателя. Машина.
Петька сел в кровати. У них в деревне в это время никто не ездил. Разве что была какая-то серьезная необходимость. Он осторожно встал, натянул штаны, прошмыгнул по скрипучему полу, стараясь не разбудить бабушку, и тихо подошел к двери.
Когда он открыл ее, холодок ночного воздуха ударил в лицо.
На крыльце сидел дед. В темноте едва было видно его очертания, но тлеющая сигарета светилась в руке красной точкой. Дед не обернулся.
– Дед… – прошептал Петька. – Ты тоже не спишь?
– Нет, внучек.
Старик сделал глубокую затяжку.
– Ты слышал машину?
– Слышал. – Петька шагнул ближе. – Это кто?
Дед пожал плечами, не поворачивая головы:
– Фельдшер, наверное. Из соседнего села. Такому и среди ночи звонят.
Петька прикусил губу.
– С Мишкой всё будет хорошо?
– Утром разберёмся, – тихо ответил ему дед. – А сейчас ступай. Не тревожь душу раньше времени.
– Но я не могу спать.
– Попробуй.
Голос деда был ровным, но в нем сквозила усталость. Не физическая – другая, глубже. Петька медленно вернулся в дом. Лёг. Закрыл глаза. Но сон так и не пришёл.
***
Бабушка молча накрывала стол к завтраку. На столе появлялись одна за другой знакомые с детства тарелки – каша, варенье, хлеб, парное молоко. Всё было как всегда. Только вот атмосфера уже была другая.
Петька сидел за столом, перебирая ложкой овсянку, не притрагиваясь к ней. Бабушка то и дело косилась на него – не строго, не с упрёком, а как-то тревожно, будто боялась чего-то сказать.
– Ба… – тихо спросил он, не поднимая глаз. – Там что, всё совсем плохо?
Она остановилась, держа в руках полотенце, и посмотрела на него. В глазах её скользнуло что-то неясное – сожаление, страх, плохое самочувствие…
– Дом тот нехороший, – наконец произнесла она, почти шепотом. – И баба там живёт тоже нехорошая.
Она положила полотенце на стол и присела напротив.
– Я не знаю, что вы ей сделали, но она… Она на многое способна.