Дом на городской окраине - стр. 52
– Так и быть, – решился полицейский. – Схожу за зятем и приведу его тоже. Сыграем. Отчего не сыграть?
Полицейский отправился за худосочным шурином, который как раз собирался ложиться спать. Полицейский приказным тоном потребовал, чтобы тот одевался и шел играть в карты. Худосочный в глубине души возмутился, он не был любителем картежных игр и боялся проиграть. Он взглядом попросил жену о помощи.
Но жена сказала: – Ступай, Алоиз… с ним надо по-хорошему. Авось, смилуется и заплатит тебе то, что удержал при расчете.
Вздыхая и проклиная в душе все на свете, шурин поплелся вслед за полицейским. По дороге они встретили лавочника, который запирал ворота.
– А вот, – сказал полицейский, – и четвертый… Пан Мейстршик. Вы оставляете все дела и идете скинуться в картишки. Будем играть всего-то по шестачку. Это все равно, что играть на интерес…
Лавочник подумал: – Видали таких? Ни с того, ни с сего – иди играть в карты. Будто у меня других дел нет. Ведь я обещал жене починить сегодня полочку. Когда я теперь это сделаю? Да провались ты пропадом, фараон – медный лоб!
Но потом он вспомнил, что когда-то полицейский на него составил протокол о том, что он продавал товар в воскресенье с заднего входа. Лавочник почесал затылок и сказал про себя: «Нельзя ему перечить. Иначе эта дрянь станет на мне ездить. Вспомнит о том случае и начнет меня штрафовать. Сейчас фараонам дали такое право.».
Вслух он сказал – Ну что ж… Только сбегаю за трубкой и мигом обратно.
Пани трафикантша стояла у плиты и мрачно взирала на гостей, которые курили трубки и смачно сплевывали на пол. «Уборки-то будет, Боже мой!» роптала она про себя. «Спать охота, глаза так и слипаются, едва на ногах держусь. И чего только этот мой выдумал? И ведь они ни за что не уберутся отсюда, хоть ты лопни.»
Полицейский был в приподнятом настроении, поскольку выигрывал. Он тасовал и сдавал карты, проявляя сноровку завзятого игрока. Когда он крыл, то так прихлопывал их кулаком на столе, что весь дом сотрясался. А когда он вскричал: «Мне снимать!», то Алина отозвалась на дворе яростным лаем, решив, что в доме началась потасовка.
Когда забрезжило туманное утро, полицейский отправился домой с выигранными шестьюдесятью кронами в кармане.
– Ты что-нибудь выиграл? – спросил он у шурина.
Худосочный мужик меланхолически зашмыгал носом.
– Какое там, – ответил он, икнув, – оставил больше двадцати крон. Проклятая житуха…
– Потому что ты вислоухий осел, – накинулся на него полицейский, – разве можно тебе давать деньги! Оттого я тогда и заплатил тебе меньше, потому как знаю, что у тебя в руках ничего не удержится. И никаких денег в долг на мастерскую ты от меня не дождешься. А не то плакали мои денежки.