Дом - стр. 33
Я всегда был другим. Я был странным и слушал странную музыку. Красил волосы и носил черную одежду. Я знаю, мама надеялась, что я и моя лучшая подруга Нина будем вместе. Если бы так и случилось, я бы обрадовался больше всех. Конечно, мы с мамой никогда это не обсуждали. Мы вообще никогда ничего не обсуждали. Вообще-то она никогда не говорила, что любит меня, и я даже не знаю, как бы отреагировал, скажи она это.
Юэль смотрит на последний абзац. Чем это он занимается? Юэль удаляет его. Закуривает. Кажется, дым пеленой застилает глаза. Курсор мигает.
Бьёрн сейчас женат на Софии и живет в Йёнчёпинге. У них двое детей, Вигго и…
Пальцы Юэля зависают над потертой клавиатурой ноутбука. Он не помнит, как зовут второго сына Бьёрна. Возвращается назад, удаляет и имя Вигго. В этом письме это, скорее всего, неважно. Он понятия не имеет, что персонал «Сосен» хочет узнать о маме, что может помочь им и помочь ей.
После инфаркта, в результате которого у мамы развилась деменция, она часто говорит о том, что была на грани жизни и смерти и видела, что «на той стороне» ее ждет папа. Время от времени она утверждает, что он проводил ее назад, но общаться ему трудно. Иногда кажется, она напрочь забыла, что папа умер.
Какой-то скребущий звук заставляет Юэля оторваться от экрана. Звук слышится снова, и Юэль понимает, что это ласточки под крышей, но внутри него нарастает детский страх темноты.
А что, если мама все это время была права? А что, если папа здесь, в доме, и ищет ее?
Юэль качает головой, сетуя на самого себя. Делает глоток глёга.
Мы навещали маму в больнице, когда ее прооперировали после инфаркта. Нас удивило, как сильно она сдала, но мы думали, что ей станет лучше после реабилитации. Бьёрн был здесь, когда мама вернулась домой, и казалось, что все наладилось, ведь ей помогали соцработники. Но когда мама пропала посреди ночи и кто-то, проезжая мимо, нашел ее замерзшей до полусмерти, мы осознали, насколько все на самом деле плохо.
Я вернулся домой и быстро понял, что выход у меня только один: остаться и дождаться, пока мама получит место в каком-нибудь пансионате вроде «Сосен».
Запах описанных трусов, которые сохли на батарее… Ящики, забитые конвертами, которые мама так и не открыла…
Юэль стал ее опекуном и выбивал место в пансионате для пожилых. Телефонные разговоры и встречи со специалистами, оценивающими необходимость выплаты пособия, визиты к врачам, во время которых мама, казалось, всегда становилась бодрее и радовалась проявленному к ней вниманию. На вопрос, хочет ли она переехать, она решительно отвечала «нет». Еще бы! Она до смерти боялась перемен, поскольку даже хорошо знакомое стало непонятным и пугающим. И Юэль никогда не понимал, зачем эти люди спрашивают о чем-то маму. Она больше не могла распоряжаться собственной жизнью, в этом-то и была проблема.