Дом имён - стр. 29
Кто-то, кажется, заговорил, но осекся. Я видела: они перепуганы.
Велела Теодоту поговорить со мной наедине. Он пылко согласился и спросил, нет ли вестей о его внуке.
– Когда возвратится мой супруг, через день-другой, мы обсудим с ним этот случай. Но ты знаешь Агамемнона не хуже моего. Он не порадуется небрежению. Когда все успокоится и он выспится, тогда мы с ним это обсудим. Никак иначе с этим не обойтись. Не нужно нам, чтобы гнев Агамемнона пал на нас.
– Да, это мудро, – сказал Теодот.
Эгист слушал, а потом отправился следом за мной ко мне в спальню, там мы нашли Ореста, с ним были женщины. Я видела, что Орест разглядывает Эгиста с сомнением. Стражник ли этот чужак и в его ли обязанностях играть с Орестом, мой сын не знал, – или же, может, Эгист начальник повыше охраны, и потому приказать ему участвовать в бою на мечах не удастся. Прежде чем Орест успел разобраться, я велела женщинам забрать Ореста и найти стражника, чтоб сражался с мальчиком на мечах, пока тому не наскучит.
Велела Эгисту оповестить его людей, чтоб переместились в горах и приготовились зажечь огни – подавать нам знаки, где сейчас Агамемнон и как скоро появится вместе со свитой. Эгист ненадолго исчез. Возвратившись, сказал, что прежде выставил своих в дозор, но теперь их в дозоре прибавилось и им дано разрешение зажигать на вершинах костры.
– Куда ты сейчас ходил? – спросила я.
– У меня люди близко, – ответил он.
– Во дворце? – уточнила я.
– Да, близко, – повторил он.
В тот вечер я ела одна у себя за столом, подавали мне, как обычно, женщины. Они принесли Эгисту поесть и накрыли маленький стол у двери.
Когда Орест уснул, я попросила, чтобы его, как обычно, унесли в его спаленку.
Эгист сидел в полутьме, не говорил. Мы были одни. Во всех своих замыслах я не учла одного: того, что может случиться сейчас. Подробно ничего себе не воображала. Впрочем, и не сомневалась: пусть Эгист остается. Допустим, он вооружен и начеку, я всего одним словом в силах отправить его обратно в темницу.
Мне нужна была уверенность в нем – до того, как Агамемнон вернется. Но я все еще колебалась. Собирается ли он присматривать за мной всю ночь напролет? А если усну, откуда мне знать, что он не уйдет? Или не навредит мне?
У него был выбор, осознала я. Он мог сбежать и спасти свою жизнь. А мог подождать и поглядеть, чем еще поживиться. Я же, в конце концов, обещала ему что угодно. Что, по его мнению, я имела в виду? Поскольку сама не знала толком, я не понимала, что́ думает он.
Он разглядывал меня, и улыбка его делалась все застенчивей, все сумрачнее. В нашем молчании я понимала теперь, что пресекала мысли уже несколько дней. Осознала, что́ держала вдали от себя с тех пор, как впервые услышала об этом закованном узнике. Я желала его у себя в постели. Видела, что он это понял. Но Эгист не двигался. Не подавал знаков, что́ предпримет, если я прикажу ему подойти.