Дом без зеркал, или Волшебная формула счастья - стр. 13
– Тихон, – проговорил блондин, не сводя с меня взора, – ты считаешь, что я не вижу гостью?
– Видите… – согласился Тихон, его голова опустилась сильнее.
– Так расслабься и завтракай, – усмехнулся блондин и сказал уже мне, от чего на моей спине снова выступили горячие капли: – И ты ешь. А побеседуем после. Чего голодными сидеть?
Самооценка моя упала окончательно, потому что рядом с таким самцом я себя ощутила даже не бочкой, а целой цистерной. Куда мне ещё есть? Зато блондин принялся за большую тарелку каши, он методично зачерпывал её ложкой и отправлял в рот. Я молча наблюдала. Потом принялся за тушёные куриные ножки, а закончил куском серого хлеба, которым вымакал подливку.
Вытерев губы тканевой салфеткой, он отложил её и снова пронзил меня взглядом синих глаз.
– И почему не едим? – спросил он мягко, хотя за этой мягкостью я ощутила каменную твердыню.
Я сглотнула нервный комок. Под таким взглядом не то, что есть, дышать побоишься. Так что ответ мой застрял где-то в районе грудной клетки. Окамир бросил обеспокоенный взгляд Тихону, затем снова глянул на меня и спросил:
– Ты что, немая? Тихон, ты чего не сказал, что она немая, я бы подготовился иначе.
Тихон замотал головой и ответил торопливо:
– Нет, хозяин. Нет, она очень даже разговорчивая. Видать с перепугу язык проглотила. Да? Софья, кивните, если согласны.
Теперь уже они оба вперились на меня своими глазищами. Нервы мои лопнули, как струны на старой балалайке и я хоть и с трудом, но поднялась, чтобы с грацией асфальтоукладочного катка сбежать из гостиной. Но только развернулась, как в спину прилетело спокойное, но уверенное:
– Стоять.
Я так и замерла, глядя на арку выхода, которая подсвечена голубым сиянием.
– Сядь и поешь, – приказал Окамир, я сама не поняла, почему послушалась и села обратно за стол.
Но аппетит не шел. Я смотрела то на кашу перед собой, то на блондина. Тот с выжиданием барабанит пальцами по столу и поглядывает на Тихона.
– Точно не немая? – снова спросил Окамир, который Баженович.
– Да точно-точно.
– Хм.
– Орала так, что все мавки в озере попросыпались, – заверил Тихон. – Я их еле обратно в зимнюю спячку уложил. Проснулись, и давай хныкать.
Окамир чему-то кивнул и снова постучал пальцами по столешнице.
– Ешь, кому говорят, – в который раз повторил он.
Теперь на меня накатило даже не отсутствие аппетита, а оцепенение. В защиту не получилось выдавить ни звука, хотя сердце колотится, а в ушах гремит. Не выношу, когда так пялятся. Обычно на меня смотрят, потому что видят жируху, а быть объектом подобного внимания не захочет ни одна девушка. Так что сейчас сработал триггер и я с ощущением жгучего стыда в животе молча таращусь в ответ и мечтаю поскорее скрыться в какой-нибудь подсобке.