Должок, 1988 - стр. 4

«АХ КАКОЙ вчера был день – добр и хитер…» Агата пошла открывать.

– Заходи.

Эмика шагнула в дверь.

Агата пошла назад в комнату. «Осень… – пел Розенбаум. – Но паутинками сад…»

Потом она зашла на кухню. Эмика отрезaла сыр и клала его на булку с маслом. Она кивнула Агате на окно:

– Это бабье лето называется?

За окном было небо. Без облаков. Агата села на табуретку. Эмика открыла холодильник, достала лимон, отрезала кусок, положила на бутерброд и тоже села, с бутербродом в руке. Откусила и уставилась на Агату. Жуя. Глазами коричневыми, как пластмассовые пуговицы.

– Я сегодня лето вспоминала, – сообщила она. Откусила еще. – Я ехала в автобусе к тебе, и голову в окно. Сзади стояла баба с парнем, у бабы черные волосы, клевая такая девочка, вся в индийской косметике. Смеялась что-то. Куколка! А я высунула голову в окно, и ветер дул мне в лицо. И солнце. И я ехала без косметики, в этом плаще, с сумкой, и я чувствовала, какая я прекрасная. И чувствовала, что они никогда ничего не поймут. Врубаешься?

Агата медленно покивала головой.

– Ничего ты не врубаешься, – заявила Эмика. – Когда я ехала в этом автобусе головой в окно, я почувствовала, что это лето. И я почувствовала, что поеду одна.

Она прекратила жевать и смотрела на Агату с улыбкой. Агата смотрела на нее. Потом она сказала:

– Ты охуела.

Эмика засмеялась.

Агата сказала: – Было бы лето… я бы тоже поехала.

– Сейчас лето.

– Холодно, – сказала Агата. – В лом.

Эмика улыбалась. Она сказала без всякой связи:

– Включи мне эту песню.

Агата налила себе воды, накапала туда лимона. Потом они пошли в комнату.

– Я в эту девочку влюбилась. – Эмика стояла у стены и рассматривала фотографию. Вся стена была в картинках, вырезанных из журналов. Сбоку висел плакат. Розовая соска в пепельнице, в соску вставлена сигарета.

– Покурим?

– А у тебя есть что?

Эмика пошла в коридор, за сумкой. Агата открыла окно.

Эмика держала атлас автомобильных дорог. – В Москву, – показала она. – Так, так… и еще вот так. – Палец описал неправильный полукруг и утвердительно остановился.

– Ну ты и дура.

– Ха, – сказала Эмика.

– Я бы прямо поехала. – Агата встала и подошла к окну. – Я поеду. На ноябрьские… В спальном вагоне! – выдумала она. Эмика подошла с двумя папиросами.

Агата высунулась в окно. – Бабье лето, – сказала Эмика из комнаты. – Мое, значит.

С этой стороны было не только небо, но и солнце.

– Включи, – сказала Эмика.

Агата пошла включать фон.

Эмика лежала на кровати, улыбалась с закрытыми глазами, затягивалась «Беломором». Шевелила губами за песней. «Вспоминать я буду день – тот, что был вчера. Осень… – пел Розенбаум. – Но паутинками сад просит – не забывать чудеса… Лето, когда согрета была лучами в траве роса…» – Дай мне конверт, – сказала она.