Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник) - стр. 80
…Он встретил ее, Юлю, Юлию Алексеевну, в Харькове в первый послевоенный год. Она была простая, с умеренным образованием, красивая и добрая. Она любила его с самого начала и до сих пор. Он ее тоже – первое время. Если быть точным, то и тогда он ее больше не любил, а – хотел; реакция хлебнувшего неустройств и воздержания мужчины: наверстать, взять свое, о чем мечталось и на фронте, и в лагерях, и в болотах Полесья. С ней было хорошо, спокойно: она признавала его превосходство над собой, ничего особенного для себя не требовала – и он, и жизнь устраивали ее какие есть. Она была хорошая жена, только он принимал ее не слишком всерьез – больше ценил науку, пытливую мысль, разговоры о мирах и проблемах. Насчет миров она была не очень.
Когда же она забеременела – а он как раз рвался к успеху, писал диссертацию, жили скверно, у частника на окраине, ребенок мог сильно осложнить жизнь, – он ничего не сказал ей, только замкнулся, стал холоден, раздражителен. Она все поняла, избавилась от плода; в то время это было непросто.
Потом пришли успех и квартира, докторская степень и кафедра в Самарканде. Юля гордилась его достижениями больше, чем он сам. Но детей не было. А ему как раз загорелось (да и годы подпирали) сына, наследника. Или хоть дочь. Присмотрел себе другую, ушел к ней жить, решил развестись с Юлей. На суде так и заявил, что разводится из-за отсутствия детей. Она печально согласилась.
А месяц спустя встретил ее в сквере на скамейке: в осеннем пальто, с книжкой – отцветший, выброшенный им пустоцвет, увидел ее взгляд. Сердце у него перевернулось. И сейчас, когда об этом вспомнил, стало не по себе: как он мог совершить такое – наполовину убийство?.. Вернулся. Она простила. Ему она прощала все.
(А та, другая, родила сына. И хоть дал ему свою фамилию, безукоризненно платил алименты, но оскорбленная женщина поклялась, что сын никогда не увидит отца и не услышит о нем ничего хорошего. И обещание свое сдержала. Так что наследником он обзавелся, но сыном – нет.)
И перед Юлей осталось некое чувство вины, а заодно и упрека к ней, что слишком покорно тогда, молодая, поняла и выполнила его волю, не поставила на своем. И пустота в доме, где есть все, кроме детей.
– Может, тебе туда привозить что-нибудь? – спросила она. Пец мотнул головой. – Ах ну да: дом есть дом, семья есть семья… – Юлия Алексеевна улыбнулась; в этой улыбке была снисходительность к его упрямству и немного горечи: дом-то есть, а вот семья…
«В сущности, она была создана именно для семейной жизни, – подумал Валерьян Вениаминович, – для жизни с многими детьми: выкармливать их, тетешкать, воспитывать, заботиться… А вышло вот как. Не получилось».