Долина Ужаса. Записки о Шерлоке Холмсе (сборник) - стр. 55

Перед ним была молодая и необыкновенно красивая девушка, белокурая, с прекрасными темными глазами, составлявшими контраст с цветом ее волос. С некоторым замешательством и любопытством она взглянула на Мак-Мурдо, и краска залила ее бледное лицо. Молодая девушка чудесно выглядела в ярком свете, лившемся из дома, и Мак-Мурдо мысленно сказал себе, что никогда не видел картины прекраснее. Прелестная фиалка, выросшая на одной из черных груд шлака, не могла удивить его больше. Очарованный, он стоял и смотрел на нее.

– Я думала, это отец, – сказала красавица с приятным шведским акцентом. – Вы хотите видеть его? Он в городе, и я жду его с минуты на минуту.

Мак-Мурдо продолжал смотреть на нее, не скрывая своего восхищения. Под властным взглядом незнакомого человека она опустила глаза.

– Я не тороплюсь, – наконец сказал Джон. – Мне рекомендовали ваш дом, и я думал, что условия жизни в нем годятся для меня. Теперь я в этом уверен.

– Вы быстро приходите к заключениям, – с улыбкой сказала она.

– Только слепой не поступил бы так же, – ответил Мак-Мурдо.

Эта любезность заставила ее засмеяться.

– Входите, сэр, – сказала она. – Я – мисс Этти, дочь мистера Шефтера. Моей матери нет в живых, и хозяйством заведую я. Посидите возле печки в первой комнате и дождитесь отца. Да вот и он, вы можете условиться с ним.

По дорожке шел коренастый старик. В нескольких словах Мак-Мурдо сказал ему, в чем дело. Знакомый Джона Мерфи дал ему адрес Шефтера, сам узнав его еще от кого-то. Старый швед согласился принять нового жильца. Мак-Мурдо не торговался и сразу принял все условия, по-видимому располагая большими деньгами. За двенадцать долларов в неделю (внесенных вперед) хозяин дома обещал ему предоставить комнату и полное содержание. Вот таким образом Мак-Мурдо, по собственному признанию, бежавший от суда, поселился под крышей Шефтеров. Это был первый шаг, которому предстояло повлечь за собой длинный ряд событий, нашедших свой конец в далекой стране.

Где бы ни появлялся Мак-Мурдо, окружающие быстро запоминали его. Через неделю он стал самым видным лицом в доме Шефтера. В меблированных комнатах старого шведа было еще десять – двенадцать жильцов – честные старосты рабочих или приказчики из местных лавок, еловом, люди другого калибра, нежели молодой ирландец. Когда они собирались по вечерам, Джон первый находил удачную шутку, прекрасно рассказывал, отлично пел, вообще, казался человеком, рожденным для общества. От него веяло магической силой, которая поднимала настроение у окружающих. Тем не менее ирландец порой проявлял способность впадать в неудержимый гнев, и это породило в его соседях по дому Шефтера уважение и даже страх. Он не скрывал своего глубокого презрения к закону и ко всем его служителям, что восхищало одних из его слушателей и приводило в трепет других.