Долина смерти - стр. 24
А нового во всем окружающем и было-то всего – стены да потолок. Только Георгий обнаружил это потом, когда лежал расслабленный и пустой, механически поглаживая влажный живот Нины, кажется, такой же пустой и сломленной.
Она скинула его руку и включила торшер в изголовье.
– Теперь объясни, зачем ты это сделал?
– Что – сделал? – щурясь от света, тупо спросил он.
– Ну вот это все – насилие, заламывание рук… – Нина не находила слов, хотя казалась спокойной. – Для самоутверждения?
– Не знаю, – признался Георгий и перевернулся на живот, чтобы посмотреть ей в лицо. – Я тебя изнасиловал?
– А это можно назвать как-нибудь иначе? – Она показала синяки на сгибах рук, оставленные пальцами.
Он промолчал, только сейчас ощутив острое жжение на горле и груди: кожа была расцарапана, и следы от ногтей припухли, образовав белые рубцы. Хорошо, хоть не на лице…
– Зачем ты это сделал? – снова спросила она. – От великого голода? Зачем?
– Почему-то не удержался… Когда в прихожей… поцеловала в лоб.
– Да я была холодная как лед!
– Не заметил…
– А, значит, это я тебя совратила! – Нина повернула голову и положила ее на руку, согнутую в локте. – Хочешь сделать из меня любовницу?
– Да нет…
– Почему же? Очень удобно! – ненавистным Георгию, металлически-жестким голосом заговорила она. – Пришел после очередной командировки, натешился и никаких обязательств… Только, Жора, я должна сообщить, что место уже занято. У меня есть любовник. И давно, несколько месяцев.
Георгий промолчал: информация была не такой уж новой…
– Какая глупость! Как мерзко! – после паузы бросила она. – Знала бы – не впустила…
– Я пришел попрощаться, – вдруг вспомнил он и уловил в своем тоне отголосок какого-то юношеского порыва.
И она услышала это, помолчала, неожиданно ласково потрогала его волосы, заметила сетку глубоких царапин на горле и груди, сказала примиряюще:
– Сам виноват, дурак… – Достала из тумбочки вату, лосьон и принялась прижигать раны.
– Последнее время я везде почему-то виноват, – признался Георгий. – Везде меня вывели за штат. Печально…
– Нет, ты скажи, зачем ты это сделал? – еще раз повторила она, и вдруг стал ясен этот ее назойливый вопрос, произнесенный на разные лады. Нина ждала выплеска, взрыва, неожиданного признания.
Георгий должен был выкрикнуть: «Да затем, что люблю тебя!» А это была неправда… Но ей очень хотелось это услышать! И даже искупая вину свою, раскаиваясь за несдержанность, он не мог и мысленно произнести такой фразы: в душе все давно перегорело. Нина же любила состояние, когда ее все любят, от кошек до трамвайных контролеров. Любят и все время говорят об этом.