Долина - стр. 20
Никакой преамбулы, ни даже «здравствуйте». Сразу перешел к делу. Голос оказался звучным и ясным баритоном. Сервас дал бы настоятелю лет семьдесят.
– Да, я…
– У вас есть какой-нибудь документ или что-нибудь?
Вопрос был задан раньше, чем рассчитывал Сервас. Нет, ничего нет, потому что я отстранен от работы. Лампа над дверью светила тусклым желтоватым светом. Мартен достал свой тулузский проездной, помахал им перед лицом аббата, как фокусник, и сразу спрятал.
– Прошу прощения, я не разглядел, – не унимался настоятель. – Вас не затруднит дать мне взглянуть более внимательно?
Вот оно что, аббат, оказывается, подозрительный. И было отчего, учитывая, что в этих краях церкви грабили каждый день.
Тогда он вытащил из нагрудного кармана газетную статью, которую выудил в ящике стола: «Ля Депеш» за 2009 год. Статья была напечатана в региональной газете после завершения дела о коне без головы[12]. Он надеялся, что настоятель узнает его на фото, хотя и прошло уже девять лет. Тот быстро пробежал статью, не обращая внимания на тусклый свет, поднял глаза, чтобы увидеть лицо Серваса, и в очередной раз посмотрел на фотографию.
– Извините, – сказал священник, возвращая заметку, – за последнее время было несколько краж и порчи имущества в аббатстве, и это сделало нас подозрительными. Мы не настолько далеки от мира, как нам бы того хотелось.
Аббат не сводил с Мартена изучающего взгляда.
– Не скрою, что из этого ничего не следует. Что привело столь… выдающегося сыщика в наше аббатство, да еще в такой час?
В его голосе не было и намека на сарказм.
– Это довольно долго объяснять, – сказал Мартен. – Но в то же время дело очень срочное. Вы позволите мне войти?
Он видел, что аббат колеблется. Дверь аббатства, и он это знал, была границей между миром внешним и здешним, между миром светским и уставным – то есть подчиненным уставу – миром монахов. Когда-то властители заезжали сюда, чтобы сделать пожертвования, а беднота – чтобы получить еду. Но дальше двери они не заходили. Даже в XXI веке монастырь был территорией закрытой, и визитерам здесь не всегда были рады.
– Входите, – сказал, наконец, аббат.
В полумраке монастыря лицо аббата напоминало посмертную маску, восковая кожа была словно натянута на впалые скулы и крупный орлиный нос. Тонкие губы дрожали в густой бороде. Аббат откашлялся.
– Это поистине ужасная история, – прокомментировал он.
Глаза его сверкнули в темноте.
– Как же можно так долго причинять страдания, пытать и унижать?
Сервас посмотрел на часы. Он не имел времени бросить даже беглый взгляд на средневековый интерьер, на галереи, подчеркнутые аркадами из круглых арок, которые при других обстоятельствах привели бы его, ценителя архитектуры, в восторг. Время подхлестывало, и ему удалось быть настолько кратким и убедительным, насколько возможно, применяя выражения «похищена», «изнасилована», «убежала», «находится в опасности».