Долгожитель - стр. 13
– Вы угрожаете мне? – пыл княгини явно сошел, и она отчаянно пыталась не выдавать страха перед Григорием.
– О, что вы, конечно, нет! Всего лишь говорю вам о моей непоколебимой приверженности порядку. А теперь, с вашего позволения, разрешите откланяться. Меня ждут в доме.
Отец Анастасии предложил Григорию Николаевичу погостить у них несколько дней, дабы непременно отправиться на охоту. Григорий принял предложение, но перед этим счел необходимостью поставить отца девушки в известность, что не намерен жениться на его дочери.
– Не сочтите это неуважением к вам и к вашей семье, – сказал Григорий, – но у меня была любимая. К сожалению, она умерла. Прошло уже много времени, но я все еще не могу оправиться, а потому брак с Анастасией будет несправедливостью по отношению к ней.
Хозяин дома поблагодарил гостя за честность, сказал ему, что передаст сказанное им своей дочери, заявил, что он сожалеет и будет рад, если Григорий передумает, однако отказываться от запланированной охоты в прекрасной компании все же не стал.
Княгиня отбыла уже на следующее утро несолоно хлебавши, Григорий Николаевич же – спустя пять дней в прекрасном настроении.
Дома все было по-прежнему. Григорий неустанно пекся о благополучии усадьбы, иногда уезжал на непродолжительное время, объясняя это семейными делами.
– А у вас из родни кто есть, барин? – спросили как-то его дворовые. За наглость это не счел, ведь чаще всего общался с ними, как с равными себе, или же сам выступал равным им, когда нужно было, к примеру, из-под телеги старика придавленного помогать доставать.
– Да никого, Марфа, – ответил Григорий Николаевич. – Матушка померла, когда сестру на свет Божий порождала, сестра тоже уже Богу душу отдала, а отец… Отца убили. Я тогда совсем юным мальчишкой был.
Охнула Марфа и другие, бывшие с ней, что барину постель перестилали, пока он рядом у окна книгу читал.
– Давно это было. Уже переболело.
– Вы как Андрей Петрович, царствие ему небесное, – Марфа перекрестилась, – тот тоже все сам да сам… И родителей в юности схоронил, и семьей не обжился. Вот только про вас рассказывал все время, мол одна надежда – Григорий мой, племянник. Мы, грешным делом, думали, сейчас приедет к нам из столиц барин молодой, начнет в усадьбе пиры устраивать один за одним, как в городе большом привык, а вы и не такой совсем.
– Это у нас семейное, – улыбнулся Григорий. – Я ценю покой и тишину. А в поместье, что от дядюшки мне досталось, мне спокойно.
– Один только Ирод был, – Марфа сделала вид, что сплюнула, – который Прокопа-покойника загубил. И Прокопу, рабу божьему, царствия небесного.