Долгое счастливое утро - стр. 26
Подходит Люба, вид у нее растерянный. Говорит, была «внизу», оформляла документы. В никуда задает вопрос, «почему эти тётки такие грубые…» Потом все идут направо.
Вестибюли крематория действительно похожи на школьную рекреацию. Люди стоят группами, переговариваются вполголоса. Меж ними деловито снует рыхлый батюшка. Распорядительницы в строгих черных костюмах подходят к провожающим, скорбно интересуются, кто тут родственники, и наскоро заносят в блокнотик сведения о покойном, чтобы уже в зале, сопроводив записанное эпитетами, не имеющими никакого отношения к делу, рассказать присутствующим, какого незаменимого труженика на благо отечества и прекрасного во всех отношениях мужа (жену, отца, мать, брата, друга…) они потеряли.
В углу, возле двери с надписью «Кафе» стоят две инвалидные коляски: словосочетание «доступная среда» как нельзя более соответствует сущности крематория.
Правнуки Динэры жмутся к родителям. Щенячьи трогательно-простодушные взгляды исподлобья. Наблюдают за поведением взрослых, за каждым их жестом и выражением лиц, считывают.
Напротив главного входа висит электронное табло, где меняются номера залов и фамилии. Точки после инициалов отсутствуют, буквы слипаются. «Нет, ты только глянь», – Жаворонок толкает в бок Заброду и указывает глазами на экран. «Теперь уж все равно», – грустит Заброда. «То есть? Это же имя и отчество», – Жаворонок чувствует, как внутри нее продолжает нарастать раздражение. Ей хочется благости, примирения, покоя… Она хочет отпустить Динэру так, чтобы никакая обида, никакие лишние для этого дня чувства не примешивались к прощанию.
Жаворонок отходит, из главного вестибюля сворачивает в боковой. Останавливается, разглядывая вмонтированный в стену подсвеченный аквариум с золотыми рыбками, чертыхается, идет дальше, мимо пальм, фикусов и папирусов. Доходит до торца, где, рядом с входом в траурный зал, отгороженные цветочными горшками, но все равно на виду, стоят ведра с тряпками, пустые кадки, банки с отростками растений, пластмассовые лейки… Она разворачивается, подходит к холодному стеклу, прижимается лбом и смотрит во двор. Метель волнами перекатывается возле ее лица.
…Сказать о Динэре хотелось многим, церемония затянулась, превысила положенный регламент, поэтому распорядительница, улучив момент, вклинивается: «А теперь попрощаемся, родственники подходят последними». Все следуют ее указаниям. Последними подходят дети. Старшая девочка гладит Динэру по руке.
Распорядительница нажимает кнопку в стене, створки внутри постамента раскрываются, гроб начинает медленно погружаться. И тут в полной тишине становятся слышны громко переговаривающиеся внизу женские голоса. Все стоят, опустив головы. «Господи, скорее бы закончилось это, скорее бы, скорее…» – приговаривает про себя Жаворонок, заглушая скороговоркой звуки, несущиеся из преисподней.