Долгое прощание - стр. 35

– Выключите, – сказал я.

Гренц бросил на меня злобный взгляд:

– Понравилось в тюряге?

– Там не так уж плохо. Не самая рафинированная публика, но кому нужна рафинированная. Сами посудите, Гренц, вы пытаетесь сделать из меня стукача. Называйте меня твердолобым и сентиментальным, но я человек практичный. Допустим, вы решите нанять частного сыщика – вижу, вам ненавистна даже мысль об этом, но допустим, другого выхода у вас нет. Вы наймете человека, заложившего друга копам?

Гренц разглядывал меня с ненавистью.

– И еще кое-что. Вам не кажется, что Леннокс слишком уж старается? Если бы хотел, чтобы его поймали, не устраивал бы этот цирк с конями. Не хотел бы – не изображал бы мексиканца в Мексике.

– Что вы хотите сказать? – прорычал Гренц.

– Я хочу сказать, что сыт по горло вашими домыслами. Не было никакого Родригеса с крашеными волосами, никакого Марио де Сервы в Отатоклане. О том, где скрывается Леннокс, вам известно не больше, чем о том, где зарыл сокровища пират Черная Борода.

Гренц вытащил бутылку, наполнил стопку, залпом осушил ее и медленно расслабился. Затем повернулся к магнитофону и нажал на кнопку.

– Эх, засудил бы я тебя, – буркнул он. – Терпеть не могу умников. Но не воображай, что легко отделался, дорогуша. Попадешься в следующий раз – мы не станем церемониться и просто прихлопнем тебя. А сейчас придется наступить себе на горло.

Гренц перевернул бумагу и подписал ее. Всегда заметно, когда человек выводит собственное имя, – жест весьма характерный. Затем встал, обошел стол, носком ботинка распахнул дверь и крикнул Спрэнклина.

Тот вошел, и Гренц вручил ему подписанный документ.

– Это ордер на ваше освобождение. Я человек подневольный, иногда приходится выполнять неприятные обязанности. Хотите знать почему?

Я встал:

– Валяйте.

– Дело Леннокса закрыто, мистер. Нет никакого дела Леннокса. Сегодня днем Леннокс застрелился в гостинице. В предсмертной записке он во всем признался. В Отатоклане, как я и говорил.

Я оцепенел. Гренц осторожно отступил назад, словно опасался, что я на него наброшусь. Должно быть, вид у меня был и впрямь грозный. Наконец он оказался вне досягаемости за своим столом, а Спрэнклин схватил меня за локоть.

– Давайте, не задерживайтесь, – жалобно пробормотал он. – Сколько мне тут торчать?

Мы вышли, и я аккуратно закрыл за собой дверь. Тихо-тихо, словно внутри кто-то умер.

Я полистал копию описи моих личных вещей, расписался на оригинале, рассовал пожитки по карманам и направился к выходу. Какой-то высокий, тощий как жердь незнакомец окликнул меня от дальнего края стойки: