Долгий путь к счастью - стр. 25

– Какой шанс, что пересадка не потребуется? – прямо спрашиваю я, с трудом выдавливая из себя слова, подступивший к горлу ком с трудом даёт говорить.

– Очень маленький. – Вздохнув отвечает доктор. – Повторюсь, состояние вашего сына очень тяжёлое. К тому же, у него очень редкая группа крови, соответственно это усложняет поиск донора. Я, конечно, отправил запрос в банки доноров, но пока положительного результата нет.

– Я могу его увидеть? – спрашиваю я.

– К сожалению, только через стекло, ваш сын очень слаб. – С нескрываемой грустью и сожалением отвечает доктор.

– Хорошо. – Соглашаюсь я, потому что хочу не столько увидеть сына, сколько чтобы он почувствовал, что я рядом. Я верю в нашу с ним связь, поэтому надеюсь, что он почувствует моё присутствие и будет бороться.

Зою в реанимацию не пускают, даже увидеть Ваню через стекло, поэтому она уходит ждать меня в холле. Я же в сопровождении доктора иду к сыну.

Подхожу к стеклу, смотрю на моего малыша, опутанного проводами, и моё сердце начинает рваться от боли за него.

– Сыночек мой, – шепчу я, – милый мой, родной мой, борись, слышишь, борись. А я всегда буду рядом, только живи, пожалуйста, живи. – Умоляю я Ванечку, а по моим щекам ручьями льются слёзы. – Я люблю тебя, мой милый, очень сильно люблю. Поэтому, пожалуйста, живи.

– Идёмте, – зовёт меня доктор, – вам тоже нужен отдых, потому что впереди у нас долгий и трудный путь.

В ответ я лишь молча киваю и выхожу вслед за доктором, а потом спускаюсь к подруге, которая ждёт меня в холле.

– Как он? – тут же подбегает ко мне она.

– Он такой маленький, беспомощный, весь в этих проводах. – Утирая поток неугомонных слёз, отвечаю я. – За что нам всё это? За что? – вновь задаюсь я этим вопросом, мучавшим меня уже несколько дней, но опять не нахожу ответа.

Да и вряд ли хоть кто-то знает на него ответ.

***

Карина

Дни мучительно тянулись друг за другом, сложив из себя неделю. Но состояние моего сына по-прежнему было стабильно тяжёлым. Он по решению врачей всё так же оставался в медикаментозном сне. Доктора ссылались на то, что так моему сыночку будет проще восстановиться.

К нему меня не пускали, я как заколдованная стояла у стекла и молила моего мальчика бороться, не сдаваться, быть сильным. Конечно, он меня не слышал, но я надеялась, что он меня чувствует.

А в остальное время, я словно зомби ходила на работу и решала вопросы с многомиллионным кредитом моего покойного мужа.

Всё это время меня как могла, поддерживала моя подруга Зоя, и я ей за это очень благодарна. Домой она мне вернуться не дала, опасаясь, что ко мне вновь могут наведаться те шкафообразные амбалы. Поэтому я пока что временно жила у неё, хотя и подыскивала себе съёмное жильё.